– А я не говорила, что это ваши стихи, смущенно ответила Александра. – Я говорила, что тетрадь, наверное, ваша. Хотя стихи, похоже, действительно принадлежат владельцу тетради.
– Да? Почему ты так думаешь? Интересуешься поэзией? – Андрей Владимирович прочитал про себя несколько строк первого попавшегося на глаза стихотворения. Строки были такие грустные, такие нежные, напоенные такими светлыми чувствами, и таким душевным откровением, что ему стало неудобно, что Александра подумала, будто это его стихи. – А ты знаешь, у моей мамы была похожая тетрадь. Даже не тетрадь, а скорее большой блокнот. Да я думаю, что у каждой девочки были такие. Она переписывала туда только те стихи, которые ее когда-то тронули. И стихи там были самые разные. Грустные и веселые, но, в основном, о любви. – Он замолчал, вспоминая, как иногда втайне от нее открывал и перелистывал желтоватые ломкие страницы, находя между ними то засушенный розовый лепесток, то аккуратно сохраненную записку, то старый карманный календарик. И вроде бы обычная бумага, а возникало такое чувство, будто прикасаешься к чему-то очень, очень дорогому, даже святому. Будто проживаешь чужую жизнь. И от этого становилось немного неудобно и стыдно.
– У вас мама жива? – после небольшой паузы осторожно спросила Александра, смотря на своего директора участливыми широко раскрытыми глазами.
– Жива. Только живет теперь далеко, – Андрей Владимирович вздохнул, закрыл тетрадь и нежно провел ладонью по ее обложке. – Надо же, как навеяло, – он виновато посмотрел на свою сотрудницу. И, словно желая отогнать от себя нахлынувшие воспоминания, закончил уже совсем другим тоном, – Вот я и думаю, может это кто-нибудь собрал для себя эти стихи.
– Нет, это не переписывалось, – возразила Александра. – Это писалось от сердца и сразу на бумагу.
– Почему ты так думаешь?
– А вот смотрите, – Александра поднялась с пола и подошла к директору. Взяв из его рук тетрадь, она пролистала несколько страниц, и остановилась на одном из стихотворений. – Вот тут.
– Что? – ничего не увидел Андрей Владимирович.
– Вы на просвет посмотрите, – посоветовала Александра.
Подняв тетрадь на уровень глаз, Андрей Владимирович посмотрел отдельный листок на фоне окна. И сразу стало ясно видно, что некоторые строчки, а иногда только последние слова в них были написаны поверх аккуратно замазанных старых.
– Может описался, – предположил Андрей Владимирович.
– Не описался, – возразила Саша. – Рифму подбирал. Если внимательно посмотреть, можно даже разобрать старые слова. Наверное, сначала писал, как чувствовал, а потом перечитал, и что-то не понравилось.
– Ты прямо Шерлок Холмс, – удивился Андрей Владимирович такой проницательности молодой сотрудницы. – Ну и что мы будем делать с этой тетрадью?
– Так значит она не ваша?
– Нет, не моя. Может быть старого директора, предположил Андрей Владимирович.
– Может быть, – согласилась Александра.
– Ну, так что, выбрасываем? – Андрей Владимирович вертел в руках тетрадь, не зная, что с ней делать.
– Вы что? Стихи нельзя выбрасывать.
– Почему?
– Стихи не приходят просто так. Если они были написаны, значит, они очень были кому-то нужны. А может еще и будут, – Александра с упреком посмотрела на своего руководителя. К тому же они очень хорошие.
– Знаешь, – Андрею Владимировичу сделалось неудобно от своего предыдущего предложения. – Давай тогда сохраним эту тетрадь. И будем иногда ее перечитывать.
– Только не при всех, предупредила Александра. – Это очень личные стихи.
– Хорошо, – согласился Андрей Владимирович. Будем читать поодиночке, или вдвоем, когда будет настроение и свободное время. Пусть это будет наша маленькая тайна. Хорошо?
Александра согласно кивнула головой. Андрей Владимирович взялся за ручку двери, намереваясь выйти.
– Счастливых вам выходных, – окликнула его Александра.
– А тебе плодотворной работы, улыбнулся в ответ Углов. – Марию Ивановну я предупрежу, чтобы она тебя завтра пустила, – и, осторожно закрыв за собой дверь, вышел в холл.
Глава III. Первый клиент
Выходные прошли быстро. В субботу после обеда Андрей Владимирович с женой и сыном все-таки сумели попасть в зоопарк, потом посидели в летнем открытом кафе, пили кофе и ели мороженое. А в воскресенье, наконец, сбылась его давняя мечта – как следует выспаться. Он провалялся в кровати почти до обеда, получая неизъяснимое удовольствие от одной только мысли, что никуда не надо спешить. После обеда все вместе они поехали купаться на речку, а вечером устроили себе праздничный ужин с разными вкусностями, вином и фруктами. Можно было сказать, что выходные удались, и все прежние обиды по поводу субботнего утра были забыты.