– Митя! – закричала вслед сыну Даша, и схватив пальтишко бросилась вслед за ним.
– Эх, мама! – оглянулась она уже из сеней на свекровь.
– А что мама? – Удивилась старая женщина. – Что я такого сказала?
Митька в темноте сеней нашмыгнул на ноги первые попавшиеся галоши и выскочил на улицу. В ярком солнечном свете он увидел, как Дед Мороз и Снегурочка садятся в расписные, запряженные белыми конями сани. От неожиданности мальчик на секунду остановился, а возница, подпоясанный голубым кушаком, встал в санях, и сделав над головой широкий круговой жест громко хлопнул кнутом, отчего кони тут же сорвались с места и поднимая снежную пыль помчались по дороге.
– А что давайте я вас до околицы прокачу? – обернулся к Андрею и Кате кучер. – На тройке-то поди не катались никогда?
– Прокати, Гриша, – улыбнулась Катя. – Только с ветерком.
– Э-эх, – опять щелкнул кнутом Гриша, – С ветерком, так с ветерком.
Когда Митька добежал до дороги, тройка была уже далеко. Он все ждал, когда же она завернет к Юдиным, но кони, не сбавляя хода, пронеслись мимо, затем сани доехали до околицы, взлетели на холм, и исчезли в лощине за деревней. Только звук колокольчика еще слышался издали, да висело над дорогой сверкающее в морозном воздухе облако снежной пыли.
– Митька, ну куда же ты раздетый? – Даша накинула пальтишко на хрупкие детские плечи и присела рядом с сыном на корточки. Митька обернулся к матери, его широко раскрытые глаза светились счастьем и восхищением. – Мама, ты видела? Он настоящий!
– Конечно настоящий. – Даша расцеловала сына в мокрые от слез глаза.
Когда почти через пять часов после своего ухода Андрей Владимирович и Катя вернулись на место своей постоянной дислокации в дом Катиной двоюродной сестры, они обнаружили, что за столом в прежнем составе собралась вся вчерашняя компания.
– А вот и Дед Мороз со Снегурочкой пришли, – услышали они из сеней чей-то радостный голос. Милости просим к столу.
– Я сейчас умру, – шепнул Андрей Кате.
Все праздничные дни они только и делали, что ели да пили, периодически перемещаясь из дома в дом многочисленных и хлебосольных Катиных родственников. Андрей Владимирович уже устал выслушивать, какие они молодцы, что надумали приехать и доставили всем такой сюрприз. Домой они приехали только в последний праздничный вечер.
На пороге их встретила Катина мама – Елена Валерьевна.
– Мама, привет, – женщины обменялись поцелуями. – Юра спит уже?
– Да какое там. Без вас ни в какую не ложится – ждет. Недавно просил стихи почитать. Да подавай ему про мишку, и все. Насилу нашла, спасибо сам показал. Сейчас рисовать сел. Ну да не шумит, и слава Богу. Ну все, вы приехали, я пошла, – Елена Валерьевна начала торопливо собираться.
– Елена Валерьевна, вы куда же заторопились, – попробовал остановить любимую тещу Андрей. – Давайте хоть чайку попьем.
– Нет, нет, спасибо, напилась. Пойду я, а то уже на улице темно, забоюсь идти.
– Мама, ну посиди, Андрей потом тебя проводит. Послушаешь, как мы в деревню съездили.
– Нет, дочка, пойду. Завтра расскажешь, – и Елена Валерьевна, еще раз расцеловавшись с дочерью, исчезла за дверью.
Андрей и Катя на цыпочках вошли в детскую. За столом, к ним спиной, поджав под себя одну ногу, сидел Юрка и, сопя на всю комнату как паровоз, водил карандашом по листу. Подкравшись поближе и заглянув через плечо сына, родители увидели, что он старательно рисует некое подобие медведя в папиной зеленой тетради.
Андрей Владимирович, молча, схватился за голову, и уже хотел тронуть мальчика за плечо, но Катя, дернув мужа за руку, грозно поднесла палец ко рту, сказав одними губами, – Не смей ругаться. – Андрей согласно кивнул головой.
– Сынуля, мы приехали, – Катя ласково погладила сына по голове, и поцеловала в пушистую макушку.
– Мама, папа! Смотрите, какого я медведя нарисовал! Это мой мишка, – обернувшись, сын с гордостью показал им рисунок.
– Молодец, – похвалила Юру Катя. – Хороший мишка.
– А тебе нравится? – Юра протянул тетрадь отцу. На рисунке был, очевидно, изображен медведь, с этим трудно было поспорить. Но, нарисован он был довольно своеобразно – из одних кружочков и овалов. Туловище и лапы – овалы, нос, глаза и уши – кружки. Однако, несмотря на такую странную Юркину технику, облик был вполне узнаваем и даже довольно симпатичен. – Ну, – повторил Юрка, – Нравится?
– Да, симпатичный мишка, – сдерживая себя, чтобы не отругать сына за испорченную тетрадь, согласился с женой Андрей Владимирович, – Только…
Стоя рядом с Андреем, Катя положила ему руку между лопаток и, сжав ее в кулачок, предупредительно стукнула мужа по спине. – Только поздно уже, – продолжил Андрей, почувствовав столь грозное предупреждение. – Давай спать ложиться.