Антон завыл в голос. Юля, не разобравшись в ситуации, но видя, что он своим поведением мешает Андрею Владимировичу общаться с посетительницей, потянула Антона за рукав, и когда тот поднял на нее мокрые от слез глаза, серьезно его спросила – Антон, ты почему воешь? Ты же всем мешаешь. Прекрати немедленно.
– Ааа, – только и сумел ответить Антон и стал сползать на пол.
Саша поспешно вскочила, чтобы тот не упал ей на ноги.
– Так все, достаточно. Давай выйди отсюда.
Саша метнулась к двери.
– Девушка, вы куда? – крикнул ей вдогонку Андрей Владимирович.
– Вы же сами сказали, чтобы я вышла, – останавливаясь, ответила Саша.
Антон на полу задергался в жутких конвульсиях.
– Да это я не вам, это я ему сказал, – с досадой оправдывался Андрей Владимирович, указывая на корчившегося в судорогах молодого человека. – Впрочем, действительно, оставьте нас на минутку, а то он похоже пока не транспортабелен. Вы там посидите пока в холле, а мы посовещаемся. Да поднимайся ты, наконец, – обратился он уже явно к Антону.
Закрывая дверь, Саша увидела, как Антон начал медленно подниматься с пола.
– Антон ты почему себя так ведешь? – начала воспитывать его Юля. – В рабочее время, да еще в присутствии посторонних это просто недопустимо, – она округлила карие, и без того большие глаза, показывая, как она возмущена его недостойным поведением.
Антон лишь махнул на нее рукой. – Отстань, Юля. Ты Еёбыла.
Александра закрыла дверь и присела в одно из двух кожаных кресел, стоявших возле стеклянного журнального столика.
– Что у вас там произошло? – спросила ее милая девушка, очевидно выполнявшая в этой конторе роль секретарши.
– Ничего. Это я на работу устраиваюсь.
– Ааа, – протянула секретарша, и углубилась в работу. А чуть спустя добавила – Я думала плохо кому.
– Это мне сейчас будет плохо, – отозвалась Саша.
– Да не бойтесь. У нас Андрей Владимирович добрый.
– Что-то мне не показалось, – ответила Александра, вспоминая, как он разговаривал с главным бухгалтером.
Они замолчали. Секретарша, так Саша успела определить функции девушки, бойко застучала по клавиатуре компьютера, изредка поглядывая на рукописный лист, с которого она перепечатывала текст, а Саша попыталась предугадать результаты собеседования, ужаснувшись, что по сути ничего про себя и не рассказала, хотя неоднократно тренировалась перед отцом, проговаривая заученные фразы.
Тем временем, Антон поднялся с пола и уселся на стуле.
– Ну как вам девушка? – Андрей Владимирович посмотрел на ребят.
– Она симпатичная, – сразу же откликнулась Юля. – И имеет специальность дизайнера.
– А еще она умеет рисовать, – в тон ей подхватил Антон, и широко улыбнулся.
– Да кончай уже хохмить, – Андрей Владимирович пристально посмотрел на Антона. – Так, все, успокаивайся уже. Кстати, а что она там нарисовала, передай-ка мне лист.
Антон обеими руками взялся за уголки листа, и поднял его, желая передать руководителю. При этом рисунок оказался прямо напротив его глаз.
– Вау! – вырвалось непроизвольно у Антона.
– Вау! – в тон ему подхватила Юля, смотрящая на рисунок из-за его плеча.
– Ну, что там? – Андрей Владимирович тоже хотел увидеть содержимое листа,
однако Антон явно не спешил передавать рисунок, желая рассмотреть его во всех подробностях.
– Клево! – после минутной паузы произнесла Юля.
– Да уж! – подтвердил Антон.
– Да вы достали уже своими восклицаниями! Дайте хоть мне-то посмотреть, – Андрей Владимирович нетерпеливо протянул руки к рисунку. Но вместо того, чтобы передать лист, Антон просто развернул его лицом к директору, чтобы тот мог с расстояния оценить результаты трудов художника.
На листе был изображен поясной портрет Андрея Владимировича в виде Зевса-громовержца. Причем это был не портрет в прямом понимании этого слова. В рисунке не было полутонов и полутеней. Все предметы были выписаны точными четкими линиями. Черты лица, хотя и несколько гротескные, но не гипертрофированные, были вполне узнаваемы. Но это был и не шарж. Это был именно стиль плаката, причем плаката военных – послевоенных времен. Такие Андрей Владимирович частенько встречал в стенах своего родного завода, как и большинство предприятий, выпускавшего помимо бытовой, еще и оборонную продукцию, где на входе в секретный цех висел плакат со строго вида девушкой, прижимавшей палец к крепко сомкнутым губам. А чтобы смотрящий все правильно понял, рисунок сопровождался лаконичной надписью: «БОЛТУН – НАХОДКА ДЛЯ ШПИОНА». Оценив общее впечатление, Андрей Владимирович принялся более внимательно разглядывать рисунок. Как мы уже говорили, он был изображен в образе Зевса. Его голову украшал лавровый венок. В левой руке он, подобно глашатому, зачитывающему царский указ, держал развернутый свиток пергамента, по верхнему, перегнувшемуся краю которого прочитывалось слово «БАЛАНС». Правой рукой он сжимал, видимо исполнявшую роль пера, маленькую молнию. Лицо его выражало негодование такой силы, что маленькая зигзагообразная молния даже прожгла насквозь пергамент, так, что с его оборотной стороны образовалась средних размеров дыра, а небольшие язычки пламени охватывали ее края. Левым плечом Андрей Владимирович придерживал телефонную трубку, а сам телефон парил за его плечом, поддерживаемый небольшими облачками. По всему нижнему краю листа шла крупная рубленая надпись: «НЕ ВЛЕЗАЙ – ОТЧЕТ!». А в правом нижнем углу видимо в пояснение было дописано уже обычным почерком «Вешать на дверь, чтобы сотрудники не беспокоили».