– Так за ней муж приехал. Она уже минут десять назад как ушла. Да, совсем забыла. Она просила передать свои извинения, что не смогла сказать всем до свидания, потому что торопилась. Все?
– Да, спасибо. Исчерпывающая информация, –улыбнулся Андрей Владимирович.
– Ну что, пойдем танцевать, – ухватила за руку Антона Юля, – или вы тут заняты, – она взглянула на директора?
– Да нет, нет. Конечно, танцуйте, – Углов проводил взглядом убегающую парочку. – Ну, значит и мне пора домой.
Андрей Владимирович не дожидаясь лифта, быстрым шагом прошел по коридору и легко сбежал по лестнице на четвертый этаж. Его шаги, дробясь на бетонных ступенях, гулким эхом разносились по лестничным пролетам, и затихали вдали, убегая в полумрак пустынных этажей. Зайдя в кабинет, он быстро переобулся, достал из шкафа пуховик и с трудом натянул его поверх пиджака. Затем, провозившись немного с замком, схватил стоящий возле стола дипломат и направился к выходу. Уже закрывая кабинет, он вспомнил, что забыл Юркин подарок. Как-никак скоро новый год. Открыв снова кабинет, он, оставив ключи в замке, не зажигая света, прошел к столу. Панорамное окно пропускало достаточно света с улицы, так что в кабинете можно было достаточно свободно ориентироваться. Достав из стола подарок, он запихал его в дипломат и опять направился к двери. Но не пройдя и двух шагов снова остановился. Несколько мгновений он стоял на месте, размышляя, будет ли у него на выходных время поработать с документами. Наконец, он опять вернулся к столу и наощупь достал из ящика кипу документов сегодняшнего совещания. Открыв дипломат, он бросил их сверху, и с трудом застегнув замки, опять направился к выходу. На этот раз кажется все. Закрыв кабинет и сдав на первом этаже ключи вахтеру, он вышел на улицу.
Глава XIV. Потерявшееся стихотворение
Всю дорогу домой Андрей Владимирович проделал в автоматическом режиме. Ноги сами вели его в заданном направлении: останавливались перед воспаленными глазами светофоров, сворачивали на нужные улицы. Глаза так же автоматически отмечали препятствия, давая команду ногам обойти, перепрыгнуть, перешагнуть. Однако, если бы Углова спросили, какой дорогой он шел, и что видел, он вряд ли бы ответил. Мозг и вовсе не участвовал в данном процессе, казалось, что глаза и ноги общались напрямую, в то время, как мысли Углова были далеко от этого места. Он, то вспоминал последний танец с Александрой, и в это время на его лице блуждала идиотская, иначе и не скажешь, улыбка, то вдруг грустнел от мысли, что Саша так внезапно исчезла, и они не успели попрощаться.
Взбежав на одном порыве на четвертый этаж, он остановился на лестничной площадке перед дверью и долго искал ключ. Сначала в карманах, потом в переполненном дипломате. Время было позднее и ему не хотелось будить ночным звонком жену и сына. Он уже собрался было позвонить, как вдруг услышал невнятный шорох.
– Андрей, ты? – Раздался из-за двери приглушенный Катин голос.
– Я. Открывай скорее, – Андрей Владимирович, подняв колено, и уложив на него дипломат, попытался защелкнуть замерзшие замки. – Ты что не спишь?
Дверной замок сделал два оборота, и на пороге показалась Катя. Она была уже в ночной рубашке, поверх которой накинула махровый халат. Ее плечи укрывал теплый пуховый платок.
– Ты что так долго? я уже волноваться начала.
– Да где же долго, – удивился Андрей Владимирович, стараясь разровнять рассыпавшиеся по дипломату бумаги, конфеты, папки, мандарины, блокноты, ручки и прочие мелочи, – Еще одиннадцати нет.
Наконец, разложив кое-как содержимое дипломата, он защелкнул замки и поднял глаза на Катю.
– А ты что в таком виде? Отопление отключили?
– Хуже, – Катя отодвинулась, пропуская мужа в квартиру. За его спиной, запирая дверь, опять повернулся на два оборота замок. – Юрка окно разбил.
– Как разбил? – Андрей Владимирович даже на секунду остановился, так и не успев расстегнуть молнию на одном ботинке, и теперь смотрел на жену откуда-то из подмышки.
– Откуда я знаю, как, – дернула плечом Катя. – Я в зале была, он обедал. И вдруг такой грохот. Уж что там произошло, не знаю. Я так перепугалась. Влетаю, он сидит за столом, стекло вдребезги. Все в осколках. Я его схватила, он орать. Наверно я его перепугала. Спрашиваю, что случилось, он ничего объяснить не может. Говорит, что ничего не делал. Сидел, ел, а оно само вдруг как лопнет. У него вся голова в стеклянках. Не знаю, как сам не порезался. Я-то сама и то, – Она показала забинтованную ладонь. – Полы стала вымывать, и вот на стекло напоролась.
– Ну что же вы у меня такие неосторожные, – Андрей Владимирович, нежно поцеловал, протянутую ему руку. Затем, разувшись, прошел через коридор и открыл дверь на кухню. В кухне стоял ощутимый мороз. Даже казалось, что в воздухе кружатся легкие снежинки. Посередине внутренней рамы красовалась огромная дыра, окаймленная по краям рваными остатками стекла. Катя убрала основную массу стекол, но на подоконнике сверкали несколько мелких осколков.