И вот опять анализ нашей приёмной кампании. Ни я, ни кто другой в это время не знали, что в аспирантуре и после неё я напишу более ста научных статей и методических пособий (никогда их не считал, но, по-моему, значительно больше). Кроме того мной будет издано пять сборников стихов, плюс участие в других сборниках. Вирус моей графомании впоследствии заразил дочь (пять сборников), сына (уже готов шестой сборник), скрипят ручками две внучки. Так, может быть, на основе моего примера, да и примеров других поступавших и поступивших, стоит задуматься о существе и форме приёмных экзаменов. Но это вопрос риторический, пока не имеющий ответа.
Сдав два экзамена и получив эмоциональную поддержку, как дома, так и от «активного болельщика», я задумался уже о положительном результате на третьем экзамене. Но ведь это была письменная математика, и я понимал, что сдав пустой лист, едва ли получишь положительную оценку. Только вот «печать»-то на попке стояла. И негласно получив от неё сигнал, я попросил одного одногруппника Вадима Катушкина, с которым мы как-то наладили доброжелательные отношения, рассказать мне о задаваемых примерах и задачах. Он не отказался, и вкратце объяснил мне порядок расчёта уравнений и определения логарифмов. Странно, но прежняя подготовка по математике в школе и в техникуме быстро оживила давно забытое, и я решал всё довольно быстро. Но в экзаменационном билете кроме четырёх примеров надо было решить задачу по геометрии. И она оценивалась много выше, чем примеры. Вадим сказал, что они очень разнообразны и общего подхода не имеют. Да, кроме того, он осторожно выразил желание сам подготовиться, не тратя время на меня. И я решил: будь, что будет, пойду с имеющимся запасом. Но ведь «печать»-то была, и она сработала в очередной раз.
Из Минска приехал на побывку к родителям мой друг Володя Щеколдин, с которым мы в школе сидели за одной партой, а в техникуме учились в параллельных группах, но на разных специальностях. Его специальность не была связана с судостроением, поэтому он и получил направление на работу в Минск. Кроме того, по состоянию здоровья он в армии не служил, но, как и большинство закончивших техникум, решил продолжить образование. Поступал он на заочное отделение в Минске, где ему тоже нравилось работать. Но там экзамены для заочников проводили раньше, чем для дневников, в июле. И он уже сдал приёмные экзамены, а поскольку к ним он имел возможность готовиться, то, естественно, хорошо знал многие вопросы. И вот за день перед моим экзаменом я попросил рассказать о его задаче по геометрии. Он легко всё показал и подробно разъяснил. И что? А то, что в моём билете оказалась та самая задача с теми же самыми числами! И я получил законно заслуженную четвёрку (видимо в одном из примеров что-то напутал). Вот так «печать»!
Четвёртый экзамен – физика устно. Быстро подготовиться по всем её частям за несколько дней невозможно. Я же не знал о «печати», поэтому, хотя и был ободрен предыдущими результатами, но пошёл с некоторой опаской. В коридоре перед аудиторией в толпе говорили, что из двух преподавателей, принимавших экзамен, не стоит идти к молодой: «Она рубит наповал». Я зашёл в свою очередь и увидел, что первый вопрос по теории я, естественно, не знаю. А вот второй касался схемы радиоприёмника. Но я же служил радистом и быстро набросал, наверно, не совсем точно с позиции требований физики, двухкаскадную схему, которую смог объяснить при ответе той самой молодой преподавательнице, которая неожиданно вызвала меня для ответа. Полученная тройка была достаточна для поступления по конкурсу. А вот те, кого «резала» молодая преподавательница, очевидно, поступали после школы, они-то и ощущали на себе подобных её «несправедливость» и имели такую точку зрения.
Дома мама сказала: «Учись, сынок. Выдюжим как-нибудь». Но надо сказать, что после службы в армии, которой я бесконечно благодарен за многие стороны воздействия на меня, учился в институте я только на отлично и получал всегда повышенную стипендию. Исключением был второй семестр первого курса, когда историк КПСС поставил мне четвёрку за то, что я не смог объяснить, чем же отличается мелкая буржуазия от крупной. А вот начиная с третьего курса я получал уже единственную в институте для электрических специальностей министерскую именную стипендию И. П. Яблочкова. По размеру в 600 рублей она была точно равна зарплате моей супруги Тони, что давало мне какое-то моральное успокоение. Кроме того, иногда удавалось подработать разгрузкой вагонов по ночам, да обязательной работой во время каникул.