В районе реки Пеладеро произошел неприятный инцидент, о котором я хочу рассказать подробнее, так как он имел серьезные последствия для нас.
Как я уже говорил, нами была создана дисциплинарная комиссия, В своей работе ей приходилось с самого начала преодолевать сопротивление некоторых наших товарищей, которые были не согласны с введением дисциплинарных взысканий. Такое положение не могло дальше продолжаться, и мы были вынуждены принимать против нарушителей дисциплины и порядка решительные меры.
Однажды несколько человек, желая зло подшутить над своими товарищами, ответственными за поддержание чистоты, набросали на территории лагеря мусор. Комиссии пришлось начать разбирательство этого происшествия. Несколько человек были посажены под арест. Среди них находился и Умберто Родригес, печально известный тем, что он приводил в исполнение выносившиеся нами смертные приговоры преступникам и дезертирам. Забегая вперед, скажу, что после победы революции Умберто, сговорившись с таким же типом, как и он, убьет одного заключенного в тюрьме Ла-Кабанья, и они оба совершат побег.
Вместе с Умберто Родригесом под арестом находились еще три бойца. В условиях партизанской жизни карцер мало что значил для провинившихся. Но когда проступок был серьезным, нарушителю дисциплины в течение двух или трех дней обычно не выдавалась пища. Этот вид наказания вызывал особое недовольство среди противников решительного укрепления дисциплины.
Спустя два дня после этого инцидента, когда под арестом еще находились основные его виновники, мы узнали, что совсем рядом, в местечке Эль-Сапато, расположился отряд Фиделя. Я поспешил туда, чтобы встретиться и поговорить с ним обо всем. Прошло всего несколько минут после нашей встречи, как неожиданно появился Рамиро Вальдес и сообщил, что Лало Сардиньяс стал виновником убийства. Пытаясь наказать нарушителя дисциплины, он сгоряча стал угрожать ему пистолетом. Произошел случайный выстрел, и боец был убит. В отряде возникла угроза бунта. Я немедленно прибыл на место происшествия и приказал взять под стражу Лало Сардиньяса. Многие были настроены очень враждебно против него, требуя созвать дисциплинарный суд и приговорить Лало к расстрелу.
Мы провели расследование и заслушали свидетелей. Мнения разделились: одни прямо заявляли, что это было преднамеренное убийство, другие считали, что произошел несчастный случай. Но независимо от высказанных мнений, сам факт применения физического насилия по отношению к товарищу был вопиющим нарушением закона, и Лало Сардиньяс не первый раз позволял себе это. Положение было не из легких. Все знали Сардиньяса как отважного командира, непримиримого к нарушителям дисциплины, как человека, которому было присуще чувство самопожертвования. Смертного приговора требовали для него как раз те, кто не отличался особой дисциплинированностью.
Заслушивание свидетелей продолжалось до глубокой ночи. К тому времени к нам в лагерь прибыл Фидель. Он был решительно против того, чтобы выносить Лало Сардиньясу смертный приговор, но в то же время считал, что будет неразумно принимать решение, не выяснив мнения всех товарищей. В ходе суда Фиделю и мне выпала задача быть защитниками обвиняемого, который спокойно, без малейших признаков страха, наблюдал за разгоревшимися спорами вокруг его дальнейшей судьбы.
После долгих и страстных речей, в которых многие выступавшие требовали вынесения смертного приговора, настала моя очередь взять слово. Прежде всего я обратился ко всем с просьбой как следует вникнуть в суть дела, пытался объяснить, что случай с Лало Сардиньясом нужно рассматривать с точки зрения конкретных обстоятельств нашей борьбы и условий военного времени и что в конечном счете виновником случившегося являлся диктатор Батиста. Однако было видно, что мои слова прозвучали не очень убедительно перед той враждебно настроенной аудиторией.
Было уже поздно, а споры все еще продолжались. Мы зажгли факелы и несколько свечей. Затем в течение целого часа выступал Фидель. Он разъяснил нам, почему не следовало применять в отношении Лало Сардиньяса высшую меру наказания. В этой связи Фидель подробно остановился на всех наших недостатках, рассказал об отсутствии крепкой дисциплины, о совершаемых нами ежедневно ошибках, о наших личных слабостях; в заключение он заявил, что отвратительный сам по себе поступок Лало Сардиньяса был совершен в конечном счете и интересах укрепления дисциплины и что это нельзя было упускать из виду.