Однако право и правда Михаила однобоки. Несмотря на претензию действовать в общерусских интересах, его помыслы остаются узко — местническими, подогретыми неуемной гордыней и тщеславием. И даже поверженный, Михаил не изменяет себе: он признает власть силы, и именно она подчиняет себялюбивые помыслы князя.
Однако характер Михаила не однозначен, и суть коллизии «Москва — Тверь» только наказанием тщеславия не ограничивается, автора привлекает другая сторона личности Михаила, для проявления основной идеи романа автору важно было проследить еще одно, важнейшее, с его точки зрения, свойство характера Михаила — любовь к родной земле, русскому православному люду. По замыслу Лебедева, именно эта черта послужила истоком «преклонения главы» тверского князя перед московским. Автор прослеживает муки совести и тяжесть вины за погубленные души христианские. Даже вступив в сговор с татарами, Михаил «устыдился брать войско татарское да наводить его на Русь» (с. 36).
В том же нравственно — этическом (точнее национально — патриотическом) ключе представлена в романе и коллизия Дмитрий — Олег Рязанский. В летописных источниках оценка действий Олега Рязанского крайне негативна: он изобличен в пособничестве татарам и потому назван «окаянным» и «новым Святополком», тогда как в «Истории…» Карамзина отношение к Олегу — более лояльно.
Лебедев не игнорирует летописного свидетельства о предательстве Олега, но ему более близка позиция Карамзина, поэтому он художественно выделяет другой поступок князя Рязанского — сообщение в Москву о передвижении татарских войск летом 1380 года. Лебедев стремится понять и объяснить психологию поступков, поведения и мыслей Олега, и исходит главным образом не из личных качеств характера князя (субъективные причины), а из особого положения Рязани между Ордой и центральной московской Русью (причины объективные).
Именно такие Михаил и Олег были нужны Лебедеву, чтобы показать всеобщий подъем и единение. Воплощающие разные судьбы и позиции, они, по мысли автора, — звенья одной цепи, ведущей к национальному единению и спасению. В системе рассмотренных образов Лебедев как бы возрождает библейскую истину о том, что «всякое царство, разделившееся само в себе опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе не устоит» (Мф. 12: 25).
Опираясь на социальную структуру древнерусского общества, вслед за княжеско — государственной ступенью социальной иерархии писатель естественно переходит на следующую ступень — церковно — религиозного влияния. Писателя интересуют не церковно — религиозные догматы христианского учения, а нравственно — этическая сущность той веры, что охватывала и объединяла все слои древнерусского общества. Как и во всяком другом явлении или событии далекого исторического прошлого, писатель стремится обнаружить национально — патриотическую, объединительную сущность той политики, что проводила церковь.
Если в связи с образом Дмитрия (уровень государственной власти) идея искупления обретала социальные формы и характер (грех осознавался как межкняжеская рознь), то в связи с образами служителей культа (церковная власть) идея искупления обретает преимущественно нравственно — философский характер: грех осмысляется как грех вероотступничества и отказа от христианских (общенародных) идеалов, и, как следствие, — нравственное и духовное ослабление и оскудение нации. Именно под этим углом зрения — роль церкви в духовном сплочении и единении нации и народа — и оцениваются и воссоздаются образы священнослужителей в романе. Социальное не отрывается от морального, скорее наоборот: отказ от духовных заповедей, по мнению автора, ведет к разрыву человеческих связей во всех сферах: «неправедный, отступив от веры в гневе или сомнении своем, во братоубийственных яростях погибнет» (с. 231). Так осмыслена писателем взаимосвязь и взаимозависимость различных сфер проявления человеческих отношений.
Образ Сергия Радонежского прочно вошел в национальную память, стал святыней отечественной истории, образцом нравственной силы, морального авторитета русского народа. Лебедев в образе Сергия усиливает черты подвижнического служения не только интересам церкви и государства, но самоотверженного служения народу и отечеству. Сергий сознательно поставил свои интересы на службу объединительным устремлениям московских князей, и главным образом не в области социально — политической (прекращение междоусобий), но в морально — духовной (духовное национальное единение)[250].
250
Лебедев не акцентирует внимания на эпизоде закрытия Сергием церквей в Нижнем Новгороде, но всесторонне подчеркивает значение духовного благословения Сергием князя Дмитрия и всего русского войска на битву.