В описании легко обнаруживаются историко — этнографические компоненты — проявления консервативности и зажиточности сибиряков, связи их бытовой культуры с традициями переселенцев — южан, влияния молодежной моды советской эпохи. Главное, этот прием позволяет писателю показать, насколько отчетливо в одежде, в деталях костюма, проявляется, с одной стороны, неуничтожимость, неистребимость времени, с другой — его быстротечность: одно поколение не успевает оставить историческую сцену, его начинают подталкивать вперед идущие вослед.
Но при создании центральных героинь В. Липатов меняет привычную технику портретирования. Личные, неповторимые детали — вариации коллективного портрета девушки — улымчанки, напоминающей статью не то героических женщин — богатырш, не то героизированных А. Самохваловым советских Венер («Девушку в футболке», 1932; «Метростроевку со сверлом», 1937): «коренастые, крепкие, широкоплечие; икры ног <…> вздувались пузырями и были красными, ядреными; ноги на земле не стояли, а толстыми корнищами росли из нее, земли — матушки; на щеках арбузная яркость; руки <…> при большой силе».
Разная степень индивидуализации портретной характеристики очевидна в оппозитивном ряду, в который писатель включает трактористку Граньку и городскую Раю Колотовкину. Раюха и одета не так (в городской нахальный сарафан); и комплекции не той; и нога длинная, делающая похожей на осеннюю цаплю молоденькую девушку; и от грамоты не планирует ослобониться, и взбрыкивает постоянно — позорит родного дядю. Трактористка Гранька — вариант портретной антитезы. От природы имела весь набор деревенской привлекательности: соболиные брови, алый рот, задорный нос, нежный подбородок, но при этом была коренаста, широкоплеча и коротконога. По одежде и поведению — героиня популярных тогда «Трактористов» (1939, режиссер И. Пырьев) с Н. Крючковым и М. Ладыниной в главных ролях. Именно поэтому Стерлядка очень скоро признает красоту Граньки, подружится с ней, с ней и больше ни с кем. Не с Валькой же Капой, воспитанной в семье бывших кулаков, ей дружить? Пока в Улыме сама она обречена на еще большее одиночество, чем отчаянная девчонка по прозвищу Оторви и брось. Стерлядки только через несколько десятилетий заполнят улицы советских городов.
Писатель демонстрирует удивительный, как сказал бы В. В. Розанов, «дар внутреннего глубокозрения» для того, чтобы склонить нас к размышлению о причинах устойчивости уникального мира, времени, человека. И в качестве стимула, в первую очередь, использует метапоэтику живописи. Созданная В. Липатовым «гипотеза воспоминаний» (А. С. Ахманов) обретает ассоциативную природу при апелляции к цветовым маркерам зрительных образов. Цветовых доминант в этой повести В. Липатова несколько: олицетворяющий ожидание радости красный цвет (большое красное солнце, красная звезда на небе, красная звезда, бордовая река); символизирующий торжество жизни зеленый (большая зеленая звезда, зеленоватая даль, зеленый двор, зеленые глаза у Стерлядки); синий цвет — цвет неба и воды (синие кедрачи, синий дымчатый вечер, синяя утренняя трава, голубое небо). Очевидно, что цветовые маркеры имеют фольклорное или мифологическое происхождение. Привычная для консервативного сознания цветовая гамма функционально традиционна. Давным — давно крупнейший исследователь цвета Иоханнес Иттен обратил внимание на то, что во многих художественных системах цвет является главным олицетворением жизни, в данном случае жизни вечной, осуществляемой в нарушаемой только природными звуками тишине и покое. Деталей, демонстрирующих этот удивительный покой, много: река Кеть текла под яром смирно; чайки парили над рекой бесшумно; по вечерам слышно было, как, шуршали по белыми тапочками сухие кедровые иглы и приглушенно чирикали сытые воробьи.