Киреев берет за основу собственного романного заглавия уже существующую (интертекстуальную) формулу А. А. Игнатьева — «Пятьдесят лет в строю»[133], то есть в собственном автобиографическом повествовании отталкивается от автобиографической прозы известного русского военного деятеля и советского дипломата, вероятно (и, несомненно) произведшей на него сильное впечатление. Сопоставление (я // Игнатьев, «…в строю» // «…в раю») важно Кирееву, чтобы изначально обозначить писательскую миссию как высокую и граждански ориентированную. Замена оборота «в строю → в раю» уже не вызывает сомнения, а словосочетание «вхождение в рай» обретает свою правомочность и метафорически выстраивает новую параллель: литература // рай. Логику повествования Киреева формирует мысль о писательском предназначении, о причастности к литературе. Именно этим и определяются временные рамки повествования: от первой публикации — 1958 — й год, до последней — 2007 — й, пятьдесят лет. «Круглая цифра» — 50 — окольцовывает повествование Киреева, предопределяет замкнутость композиционной структуры романа.
Писательская грань характера Киреева — автора заставляет его исходно определить для реципиента и другую особенность композиционного построения текста, его поглавное членение. Каждая глава, с одной стороны, описывает события «пятидесяти лет в раю», с другой — дополняется Киреевым литературным портретом того человека, который, с точки зрения автора, оказал сильное влияние на формирование героя в изображаемый период. По словам автора, такой портрет должен быть дан не «мимоходом», а «крупным планом» (с. 14)[134].
Как известно, автобиографическое повествование строится посредством реализации центральных (базовых) констант эго-текста: биографического времени/пространства (хронотопа) автобиографического героя и эпического времени/пространства (хронотопа) повествователя — нарратора[135], самое существенное различие между которыми опирается на меру объективности личностного (со)знания персонажа.
Следует отметить, что в тексте Киреева реальная биография писателя составляет протосюжет жизни его литературного героя и, как следствие, определяет предмет рефлексии эгоповествователя в романе. Однако важно понять, насколько глубоко подлинная реальность входит в художественный текст Киреева, т. к. именно близость к документу, по мнению исследователей[136], позволяет квалифицировать модификацию той или иной художественной автобиографии. Автобиографический текст в силу специфики жанра осваивает элементы других документальных жанровых образований, которыми прежде всего оказываются дневники, письма, записки, цитация разного рода, которые и вносят временнóй, хронологических элемент в эготекст.
В квалификационном ряду повествования Киреева на первое место выходит уже сама датировка текста, указание на «место и время» изображаемых событий в каждой главе — «Год первый. 1958», «Год второй. 1959», «Год третий. 1960» и т. д. Датировка каждой главы представляет собой (словно бы) указание на некий календарь, своеобразный документ, который перелистывает условный реципиент — читатель в попытке проследить жизненный путь автогероя, становление его как писателя.
Внутри каждой главы автор непременно выбирает факт (событие), который имел место в этом году и усиливает «документалистическую» основу — как правило, он точно указывает на тот день (дни), который ставится в центр повествования в рамках данной главы. Так, начало главы «1958» связано с первым годом жизни «в раю», вступления автогероя в литературу. Начиная рассказ, автобиографический герой — повествователь Киреева называет точную дату рождения я — писателя, которая отнесена им к первой публикации сатирических комментариев в симферопольской газете в 1958 году. Текст Киреева не оставляет сомнения, что эта дата (вплоть до дня недели — воскресный выпуск газеты) может быть подтверждена архивом (личным или библиотечным). Документальная основа доказательна и конститутивна.
Использование в автобиографическом тексте точных указателей на хронотоп событий позволяет прозаику поэтапно (словно по «годичным кольцам») проследить шаги становления автогероя, обна(ру)жить процесс самопознания эгоперсонажа. Биографическое время героя органично перетекает во время эпическое повествователя, давая возможность нарратору, с одной стороны, рассказать о молодом герое и его юношеских заблуждениях, с другой — обнаружить «взрослость» и мудрость автора — повествователя, мнение / суждение которого репрезентируется в романе как окончательное и единственно верное (несомненно, верное в «двоичной системе» координат героя юного и повзрослевшего).
133
134
Здесь и далее цитаты приводятся по изд.:
135
См.:
136