В 1972 году появился первый роман Балашова — «Марфа — посадница», охватывающий период с 1470 по 1478 год и посвященный времени борьбы Новгорода Великого против присоединения к Московскому княжеству. «Марфу — посадницу» можно считать своеобразной ступенью на пути писателя к большому циклу романов, т. к. в образе заглавной героини произведения Марфы Борецкой была сформулирована главная идея художнических исканий Балашова — «идея русского единения, необыкновенная тоска по нему» (В. Личутин).
Образ Марфы создается в романе Балашова как образ — символ новгородской вольницы, образ — знак, образ — метафора. Марфа в романе предстает не просто новгородской боярыней, сильной и мужественной, защищающей свои права и привилегии, не только матерью, спасающей своих сыновей, но и «древнею Ярославною»[194], провожающей с ладьями воинов — новгородцев свое прошлое, прошлое новгородской республики. В трактовке Балашова Марфа Борецкая — не только конкретно — историческое лицо, не просто представитель новгородского боярства, но гражданин — патриот, готовый на великую жертву. «Образ Марфы Борецкой в романе сродни лику святого на русской иконе: по мере развития действия он „высветляется“, отходит все суетное, мелочное, остается вечное»[195].
Образу Марфы — посадницы в романе противопоставлен образ правителя Московии Ивана III, объединителя русских княжеств. Однако, следуя в интерпретации исторических событий этого периода трудам историка В. Л. Янина («Новгородские посадники» и др.), Балашов изображает Ивана III самодержавным деспотом. По художественной версии Балашова, Марфа борется не только за политическую независимость Новгорода, не только за спасение и сохранение прав новгородской республики, не столько за вольницу, сколько против необузданного произвола, самодурства и беспринципности московской верховной власти. С точки зрения писателя, даже слабые и малодушные бояре — новгородцы, продажные торговцы — купцы или даже простолюдины в Новгороде остаются самостоятельными, умеют сохранить свое личностное начало, тогда как в Москве власть великого князя беспредельна и порочна, опасна и губительна для человека (пример тому, образ дьяка Степана Брадатого).
Борьба Новгорода с Москвой закончилась присоединением новгородской республики к Московскому государству, но заключительная сцена романа — символичная по своему звучанию — не связана с завершающими повествование событиями. Финал романа о Марфе Борецкой — описание жизни северного крестьянина, как память о былой вольнице и надежда на ее возрождение.
«Господин Великий Новгород» и «Марфа — посадница» определены в критике как «новгородский цикл» произведений писателя, который знаменует собой только начало его творческого пути, поиски собственного материала, манеры, стиля, и который противопоставлен зрелому творчеству Балашова — «московскому циклу» романов[196]. На раннем этапе в Новгородской республике ищет свой политический идеал писатель, с ней, а не с самодержавной Москвой связывая поиски оптимального государственного устройства и благополучия отечества.
Потребность постичь родную историю «от корня», с точки зрения «центра», а не «периферии», подвигнула писателя к созданию большого цикла романов о Московской Руси — «Государи Московские», включающего в себя романы «Младший сын» (1975), «Великий стол» (1979), «Бремя власти» (1981), «Симеон Гордый» (1983), «Ветер времени» (1987), «Отречение» (1988), «Похвала Сергию» (1992), «Святая Русь» (1991–1993).
Цикл романов «Государи Московские» представляет собой цельную историческую хронику, своеобразную «эпопею»[197], охватывающую масштабный отрезок русской истории — с 1263 года, момента кончины князя Александра Невского, до конца ХIV века, времени Куликовской битвы и заключительного периода в борьбе русских княжеств против татаро — монголов и освобождения от длительного татарского ига. Писатель обращается к истории возникновения Московской Руси, ко времени формирования Московского государства, к периоду, когда вызревали и начинали контурироваться психологические особенности национального склада, русского этноса. «Сквозным» образом романа — эпопеи может быть назван образ Сергия Радонежского, вокруг которого формируется персонажная система цикла, который в значительной мере определяет сюжетно — конфликтную канву произведения.
195
197
Романом — эпопеей «циклизованная проза» Балашова была впервые названа в работе Ю. Суровцева (