Проверка на соответствие арийским стандартам. Фашистская идеология считается в мире самой одиозной
Кстати, наряду со слепым следованием установкам какой‑либо идеологии борьба с ее носителями также является приметой века. Сам термин «идеологическая борьба» долгое время не сходил с газетных страниц и был так же привычен, как «футбольный матч». Идеологическая борьба завораживает. Американцы до сих пор не могут понять, как сенатору Маккарти удавалось несколько лет держать в страхе всю Америку, а Америка не только безразлично взирала, но и активно участвовала в беззаконной и беспричинной травле граждан, заподозренных в наличии у них левых взглядов. Маккартизм — это, в общем, тоже идеологическая установка того времени.
Сытый человек обычно не нуждается в идеологической поддержке. В богатых и развитых странах — США, государствах Западной Европы — роль идеологической основы общества прочно заняла законодательная система. В бедных, а значит, неблагополучных странах, народу просто необходимо объяснять, почему же не хватает того или иного. Однако традиционными способами, используя формальную логику, нехватку материальных благ постоянно объяснять невозможно. Как пример — нынешняя Украина или Россия, где власти постоянно объясняют народу свои экономические и политические неудачи, выискивая все время новые причины.
В Европе идеологическая граница была проведена четко. На фото: немцы строят знаменитую берлинскую стену
В Советском Союзе этот вопрос (оправдания неудач) решали комплексно. В комитетах партии — главных органах власти — даже была такая специальная должность — секретарь по идеологии (эта должность, кстати, по чиновничьей иерархии была второй). У государства была цельная идеологическая политика, упор делался на незнание народом нормальных бытовых стандартов, невозможность выезда за рубеж, наличие постоянного внутреннего, а затем внешнего врага, декларирование общих целей и приоритета общественных интересов над личными, видимость наличия социальных благ и отсутствие даже теоретической возможности владения собственностью.
К счастью, XX век, очевидно, так и останется в мировой истории самым заидеологизированным веком. Ибо уже к его концу народы поуспокоились и в основном вернулись к понятным хлопотам: выжить, прокормиться, разбогатеть, получить власть…
Расизм был идеологическим жупелом капиталистического общества вплоть до 70 годов. На фото: жертва Ку–Клукс–Клана
Глава 30. Автомобиль
Движение — это жизнь
В XX веке железный конь пришел на смену крестьянской лошадке.
Гегель не знал, что такое автомобиль. Но тем не менее он считал, что все в жизни должно быть в движении главное — в движении должен быть сам человек. Первые двигатели были паровыми. Они имели огромные размеры, и потому их установка была целесообразна только на больших транспортных средствах — пароходах и паровозах. Они не могли работать без постоянного участия человека! Уголь надо было подбрасывать ежеминутно. Возить на таком двигателе одного–двух человек нерентабельно и просто неудобно.
Все изменилось, когда на рубеже веков немцы Карл Бенц и Готлиб Даймлер создали первые современные автомобили с работающими на бензине двигателями внутреннего сгорания. Возможность свободно и быстро перемещаться в одиночку, без расписания и заданного маршрута, не обременяя себя хлопотным уходом за лошадьми, привела человечество в восторг. Всего лишь каких‑то десять лет — ничтожно малый срок — автомобиль считался дорогим инструментом для развлечения. Уже в 1908 году гениальный менеджер–производственник Генри Форд решив, что автомобиль — это не роскошь, а средство передвижения, начал претворять в жизнь свою мечту сделать автомобиль доступным для широкого круга людей.
Первый серийный автомобиль в стандартной комплектации «Форд–Т» стоил 825 долларов — столько зарабатывал за год средний американец, например, преподаватель или тот же рабочий на заводе Форда. Это было недешево, но приемлемо для семьи с доходами чуть выше среднего. Когда же после совершенствования принципа конвейерной сборки цена машины упала до 360 долларов, автомобиль стал действительно народным. Это было в 1916 году. В итоге уже в 1922 году в США годовой выпуск составил более 1 миллиона машин.
