– Ты не так сильно скучаешь по отцу?
– Я скучаю больше, чем они. Он никогда не навещал меня в темнице. Ни разу. А Кярс лишил меня последнего шанса сказать ему: «Прости, что разочаровал тебя».
Я сделал еще одну затяжку и вернул трубку Хуррану.
– Хочешь знать, что я думаю?
– О чем?
– О том, что ты сделал.
Он пожал плечами и скривился. Но я все равно собирался сказать, даже если ему это будет неприятно.
– Мансур сделал глупость, предоставив этой семье убежище в Мерве всего через несколько месяцев после того, как они попытались свергнуть кашанского шаха. Шах Бабур не слишком добр. Он отправил бы целую орду слонов и приказал сокрушить весь ваш город, лишь бы избавить мир от единственной семьи, обладающей достаточным влиянием, чтобы бросить ему вызов, и наказать тех, кто осмелился приютить его врагов. Убив их, ты спас множество жизней.
– Это меня как-то оправдывает?
– Пусть решает Лат. – Я встал. – Хорошего тебе утра, пастух.
Вернувшись в храм святого Хисти, я прошел по бесчисленным лестницам, коридорам и туннелям к жилищу шаха Кярса. У дверей стоял Като в золотой кольчуге, за спиной у него висела аркебуза с позолоченным прикладом, а на поясе – золотая сабля. Он защищал Кярса в самом буквальном смысле слова, при этом не забывая о своих обязанностях командующего семью тысячами гулямов.
Одна из них заключалась в том, чтобы превратить храм в крепость на случай, если в город каким-то образом проникнут силгизы или йотриды. В реальности храм представлял собой огромную сеть пещер с единственным известным входом. Като набил все свободные помещения пулями, порохом, стрелами, саблями и копьями. Гулямы и наемные рабочие из города привозили бочки с ячменем, кускусом и чечевицей.
– Ты хорошо пахнешь, маг, – сказал Като. – Абрикосовый гашиш?
Я кивнул.
– Никогда бы не подумал, что ты любишь абрикосовый. – Като постучал в дверь Кярса. – К вам Кева, ваше величество.
– Впусти его, – крикнул Кярс, перекрывая шум какой-то болтовни.
Като распахнул передо мной дверь.
По обе стороны от Кярса сидели обнаженные женщины. Я не разглядывал их намеренно, но не видел таких щедрых даров с тех пор, как оседлал своего верблюда. У обеих были типичные для аланиек вьющиеся черные волосы, которые трудно было не оценить. Увидев меня, девушки вскочили и начали одеваться. Конечно, я узнал их, хотя и притворился, что не узнал. Обе принадлежали к сестринству Святой смерти. Большинство сестер этого ордена были изгнанницами из владений Селуков.
Я никогда не видел, чтобы кто-то так быстро одевался. За пару вдохов они уже исчезли из комнаты.
– Что? – буркнул Кярс. – Если я проиграю войну, то пусть мне хотя бы будет весело в процессе.
– Дети Мансура здесь. Ты уже должен был вымыться и одеться.
– Я здесь шах. Пусть подождут. И пусть потерпят вонь моего немытого тела.
– Ты вообще понимаешь, что находится прямо над нами?
Кярс состроил глубокомысленную физиономию, но так и не дал ответа.
– Храм святого Хисти, – сказал я. – Ты мог бы развлекаться где-то в другом месте.
– Хочешь сказать, что никогда не трахался с Сади в этих пещерах?
– Не используй это слово, когда говоришь о ней. И нет, только не здесь.
– Здесь, там. Какая разница?
– Это святое место. Более того, Апостолы будут в ярости, а они нужны тебе. Они провозгласили тебя защитником города. Если потеряешь этот статус, то кем ты будешь?
– Я шах Аланьи. И даже если враги убьют меня, я умру шахом Аланьи. Разве не так ты говорил на днях?
Кярс, спотыкаясь, поднялся на ноги, его член болтался.
– Дать что-нибудь от похмелья? – спросил я.
– Като знает, что мне нужно. Като! Как обычно! – выкрикнул Кярс.
– Сию минуту, ваше величество, – крикнул в ответ через дверь Като.
– На будущее: не волочись за женщинами из ордена, – сказал я. – Большинство происходит из влиятельных семей, тебе не нужна их неприязнь из-за того, что ты обесчестил их дочерей.
– Но их легче всего заполучить. Мой член для них – просто оазис. – Кярс схватил его. – Большая раскачивающаяся пальма в оазисе.
– Мне плевать. Не знаю, сколько времени ты провел в Зелтурии…
– В общем-то, нисколько. Я не любитель таких мест.
Он пытался смутить меня – обычная тактика Селуков по отношению к подчиненным. В конце концов, бесстыдство демонстрирует превосходство.
Но я был слишком опытен для такой чепухи.
– Это не Кандбаджар. Люди здесь грешат, но осторожно.
– А я слышал, что ты открыто разгуливаешь по улицам вместе с Сади. Она тебе не жена.
– Да, но я не трахаюсь с ней под храмом самого святого человека из когда-либо живших.