– Справедливость на моей стороне. Я повешу твою голову как трофей, чтобы каждый знал о моем могуществе.
– Тогда будь готов к войне.
Сделав шаг к окну, старуха моментально растворилась в белых солнечных лучах. Она исчезла, но тут где-то за шкафами с треском распахнулась дубовая дверь, впуская в лабиринты библиотеки морозный ветер.
– На нас напали, милорд! – звон латных доспехов выдал Альфонса раньше встревоженного голоса. – Армия противника пересекает морские границы! Что делать?!
– Объявить войну людям Песка! – отозвался Джованни, раскинув руками. Он до сих пор смотрел в ту точку, где только что испарилась Ашила. Гнев питал его решимость. – Готовь войска к самой жестокой битве тысячелетия! Сначала падет Песок, а затем остальные, кто посмеет встать на моём пути!
Десять капель отвара Этеры способны убить несколько ездовых коней. Три капли отвара Этеры выжал старик Заитра из моей крови, применив к этому все свои знания.
Я не могла сказать, что процедура происходила безболезненно. Сквозь жар я чувствовала, как яд отделялся от моих внутренностей и медленно подползал по жилам к надрезам на руках, как белые ленточные черви толщиною с волос. Эта процедура длилась несколько часов. Самых длинных, болезненных и жутких часов в моей жизни.
Когда всё закончилось, меня переложили в отдельный шатёр, маленький и невзрачный, который, скорее всего, использовался как прачечная. Я провалялась пару дней среди выстиранного тряпья в бреду лихорадки и нескончаемых сновидений, пока кто-то из подручных Старейшины Заитра не разбудил меня, насильно заставив выпить несколько кружек воды.
Сначала меня продолжало рвать, но потом определённо стало лучше. Через день у меня появились силы встать на ноги, а через два я смогла самостоятельно выйти на свежий воздух и прогуляться по эльфийскому лагерю.
Эльфы не доверяли мне. Обходили меня стороной и шептались на родном языке, бросая косые взгляды. Я не понимала ничего из того, что они говорили, и через несколько дней была готова отдать всё, лишь бы научиться их языку, чтобы понять причину их страха и ненависти ко мне.
Даже здесь я была изгоем. Да, они меня кормили, позволили переодеться в рубаху местного пошива, мягкую как бархат, дарили крышу над головой, но я чувствовала их враждебность и нежелание находиться рядом.
Я не знала, где носило Аэдана, и не могла разыскать в лагере своих вещей. Мне никто не хотел помогать. Единственным, к кому я могла обратиться, был Старейшина, но меня близко не подпускали к его шатру. Эльфы-стражники при виде меня кидали какие-то неуклюжие фразы на родном языке, очень колкие, судя по интонации, и хватались за рукояти мечей. Я бросила затею поговорить со стариком Заитра после третьей попытки.
Общество эльфов отличалось от людского общинного строя больше, чем я себе представляла. Они держались за свои семьи и гордились происхождением, кем бы ни рождались. Главы семей представляли из себя Совет, а старец Заитра являлся единственным нейтральным лицом в любых спорах, выполняя роль наблюдателя и судьи.
Лагерь растягивался на несколько километров, от края холма до деревянных укреплений, напоминая сельский город из палаток и шатров. У них было всё, кроме лавок с продовольствием, торговцев и специальных мест для увеселений. Каждый занимался тем, чем должен. Среди них были охотники, рыбаки и собиратели, существовали мастера оружия, повара, стражники, дозорные и няньки. Никто не был никому ничем обязан. Каждый выполнял свою работу и гордился этим, получая за труды горячую еду и сладкий сон. У эльфов даже не было золотых монет. Они никому ничего не платили. Если мир людей увядал в погоне за богатством, то эльфийские кланы жили в благополучии и согласии с природой. Их всех связывали крепкие узы. Они сотрудничали друг с другом, смеялись и шутили, будь ты хоть родом из самой низкой по статусу семьи. Они считали своим долгом помогать собратьям, и потому все их действия напоминали работу слаженного механизма из множества исправных шестеренок и бобин.
Пошел третий день моего осознанного пребывания в эльфийской обители, когда ко мне в шатёр-прачечную заявился сам Заитра со своей свитой седовласых подпевал и парой вооруженных эльфов-стражников. Главы влиятельных семей выглядели мрачнее самого Старейшины. Светлые одеяния закрывали их ноги, а в вытянутых ушах мерцали металлические серьги, обозначавшие их главенство над всеми остальными.
Как я заметила, серьги носили только те, кто входил в Совет клана.