— И такой человек, как вы, испытывает чувство, но ничего не делает?
Он смущённо промямлил:
— Вы упустили некоторые вещи…
— Но ведь вы самый сильный, как же тогда вы можете спать, как спят бедняки?
Он саркастически сказал:
— Зато бедняки спят крепко!
— А как спите вы?
— А может быть, я вообще не сплю.
Она мило рассмеялась и сказала:
— А я слыхала от осведомлённых людей, что вы никогда в своей жизни и глотка спиртного не пили, не курили и не прикасались к женщине. Это правда?
Он не нашёл, что ответить ей, однако почувствовал, что она добьётся того, чего хочет. Зейнат продолжила:
— А я вам так скажу: жизнь — это всего-лишь любовь и веселье.
Он спросил, притворившись удивлённым:
— Правда?!
— За исключением этого, мы всё остальное оставляем другим после себя.
— Они поглощают тело и душу, и никто их не наследует.
— Что за пошлая игра?
— Я не жива и дня без любви и веселья! — сказала она страстно.
— Вы удивительная женщина.
— Я женщина, и этого достаточно!
— Вас не волнует смерть?!
— Она имеет на нас право, однако мне не нравится, как это происходит…
Правда? Неужели это правда?! И он спросил её:
— А вам известно что-нибудь о жизни Шамс Ад-Дина Ан-Наджи?
Она гордо заявила:
— Конечно. Он один из тех борцов, кто бросил вызов старости.
— Он упрямо бросил ей вызов…
Она мягко заявила:
— По-настоящему счастливы те, что наслаждаются спокойной старостью.
— По-настоящему счастливы те, что не знают старости! — с вызовом ответил он.
От такой перемены в нём она поёжилась и соблазнительным тоном сказала:
— Всё, что у вас есть — только этот момент.
Он засмеялся:
— Подходящая проповедь в преддверии ночи…
Она прикрыла глаза, напрягая слух, пока за закрытыми окнами до ушей её не донеслось дуновение ветра, а затем непрерывный дождь.
Вскоре Зейнат-блондинка стала любовницей Джалаля Абдуррабиха Ан-Наджи. Люди удивлялись этому, однако сказали, что в любом случае так даже лучше, чем было со злопамятным Вахидом. Старые клиенты стали сторониться её, и она была у него единственной. Она научила его всему, и к роскошному интерьеру его дома добавились позолоченная калебаса и украшенный драгоценными побрякушками кальян. Он не сожалел ни о чём, и сказал, что у жизни есть неплохой вкус. Зейнат любила его любовью, которая всецело завладела ею. Ей приснился странный сон о том, что когда-нибудь она станет его женой. Удивительно, но и его былая любовь к Камар возродилась как бессмертное воспоминание, наполнив его сладостью. Он понял, что она никогда и не покидала его. Ничто не перестанет существовать. Даже его любовь к матери. Он останется в долгу перед головой матери и лицом Камар, познав жизненную трагедию, повторяющуюся тихую мелодию скорби под покровом ярких огней и блестящих побед. Он не знал, каков возраст Зейнат. Может быть она была его ровесницей, или старше его — то останется в тайне. Он привязался к ней. Была ли то его новая любовь? Он привязался также к калебасе и кальяну — обязанный им за внутренний соблазн, вызывающий в нём восторг и волнение. Он не стеснялся предаваться этому течению.
Однажды он увидел, как его отец, «мастер» Абдуррабих, заинтересованно отвёл его в сторонку, и спросил:
— Почему ты всё никак не женишься?… Неужели дозволенное не предпочтительнее запретного?
Когда тот не ответил, Абдуррабих продолжил:
— Пусть Зейнат станет твоей женой — как было с Ашуром…
Сын отрицательно повертел головой, и отец сказал:
— Но в любом случае, я лично твёрдо намерен теперь жениться!
Джалаль изумился:
— Отец, но вам же седьмой десяток лет!
Отец лишь засмеялся в ответ:
— Здоровье у меня хорошее, несмотря ни на что, и я возлагаю надежды, — конечно, после Аллаха, — на травника Абдулхалика.
— И кто же невеста?
— Дочь Зувайлы Аль-Фасхани, законнорожденная, лет двадцати.
Он с улыбкой спросил его:
— А не лучше ли вам выбрать себе даму, которая будет ближе вам по возрасту?
— Нет. Молодость может вернуть только другая молодость.
Джалаль пробормотал:
— Да осчастливит вас Аллах, отец мой!
И Абдуррабих принялся петь дифирамбы травнику и его волшебству возвращать человеку его молодость.
Фарида Аль-Фасхани вышла замуж за мастера Абдуррабиха. Они поселились в одном из флигелей роскошного дома-цитадели Джалаля. Сам же Джалаль уже давно думал о волшебстве мастера-травника Абдулхалика. Как-то ближе к ночи он пригласил его в свой дом, где они покурили гашиша, и угостились фруктами и сладостями. Джалаль серьёзным тоном сказал ему: