Он не прервал отношений с Зейнаб и отдавал должное её правам. Она же постепенно начала привыкать к новой жизни, примирившись со своей болью и старалась не досаждать ему во время его визитов.
Дервиш наблюдал за происходящим и презрительно отмечал:
— Эта скорпионша обожает его пока, но что будет, когда она ужалит его?
Шли дни, и Фулла забеременела, а затем родила на свет мальчика, которого отец назвал Шамс Ад-Дином. Ашур так радовался ему, словно он был его первенцем.
Время летело в безмятежности и счастье, которых Ашур дотоле не находил в жизни.
Что происходит с нашим переулком?
Сегодняшний день не таков, как вчерашний, а вчерашний — не таков, как позавчерашний. Спустились ли эти события с небес или вырвались из адского огня, из нутра самой земли? Или всё это происходит по воле случая? Вместе с тем, солнце по-прежнему встаёт по утрам и проделывает свой ежедневный путь, а ночь следует за днём. Люди отправляются по своим делам и возвращаются. Слышатся неясные песнопения.
Что происходит с нашим переулком?
Он пригляделся к Шамс Ад-Дину, улыбающемуся и всецело занятому поглощением молока из груди, несмотря ни на что. Ашур улыбнулся и сказал:
— Ещё один покойник. Не слышите разве вопли?
Фулла спросила:
— А в чьём доме?
Он выглянул из решёток окна наружу, прислушиваясь, и сказал:
— Это видимо, в доме Зайдана Ад-Дахахани…
Фулла с тревогой сказала:
— Как же много смертей на этой неделе!..
— Больше, чем происходит обычно за целый год…
— Иногда даже проходит целый год без единого покойника…
Буря не стихала ни на миг.
Однажды, когда Ашур ехал на своей повозке, дорогу ему преградил Дервиш, который сказал:
— Ходит множество разговоров, ты разве не слышал, Ашур?…
— О чём говорят?
— О рвоте и диарее, похожей на наводнение, затем человек разваливается и умирает!
Ашур раздражённо пробормотал:
— В нашем переулке много чего болтают!
— Вчера это произошло с одним моим клиентом, он даже перепачкал там всё…
Ашур презрительно поглядел на него, и Дервиш добавил:
— Даже знатные дома не в безопасности. Сегодня утром скончалась жена Аль-Баннана!
Ашур продолжил свой путь со словами:
— Тогда, должно быть, это гнев Божий!
Дело приняло серьёзный и опасный оборот.
По пути к кладбищу медленно двигалась процессия новой жизни… Шли по ней гробы с покойниками один за другим. Путь был переполнен до отказа скорбящими. Время от времени гробы выстраивались в шеренги, следуя друг за другом. В каждом доме слышались причитания. Каждый час объявляли, что умер ещё кто-то. Сметающая всё на своём пути смерть не отделяла бедных от богатых, слабых от сильных, женщин от мужчин, стариков от детей, преследуя людей своей дубиной, несущей всем погибель.
Схожие новости доходили и из соседних переулков, усилилась блокада. Искалеченные голоса постоянно твердили молитвы и призывы о помощи к богу и всем святым.
Шейх переулка, дядюшка Хамиду, стоял перед своим магазинчиком и бил в барабан ладонями, призывая народ, стекавшийся к нему из домов и трактиров. С мрачным выражением на лице он начал говорить:
— Это эпидемия. Она приходит неведомо откуда, пожиная урожай душ всех, за исключением тех, кому сам Аллах даровал здоровье…
Воцарились страх и тишина. Он немного поколебался, затем продолжил:
— Вот послушайте, что говорит правительство…
Все принялись внимательно слушать, надеясь узнать, смогут ли власти отвратить беду?
— Сторонитесь массовых скоплений народа!
Люди смотрели друг на друга в замешательстве, ведь вся их жизнь протекала на виду, в переулке. А по ночам харафиши стекались под арку и в заброшенные дома. Как им избегать массовых скоплений и толпы? Однако он пояснил:
— Избегайте кофеен, баров и опиумных курилен!
Убегать от смерти и умереть! Как же жестока к нам жизнь!
— И ещё чистота… Чистота и гигиена!