— Не менее позорно разбогатеть за счёт женщины!
Желая снова побесить её, он сказал:
— Не согласен!
— Правда?!.. Тогда позволь, я подберу тебе достойную невесту из дочерей знати.
— Но это же путь обогащения за счёт женщины!
— Однако это естественно, здесь нет ничего из ряда вон выходящего, и скажу тебе по правде, именно этого и желает моё сердце.
Он с тревогой в глазах пристально глядел на неё.
— Ты приемлешь нашу новую жизнь исключительно по принуждению. Или ты и впрямь считаешь, что я пренебрегу людской любовью и истинным величием?
— Так ты обманывал свою мать?
— Нет, только дразнил!
Она сердито заметила:
— Я не эгоистка, как ты полагаешь. Только вчера я отвергла руку и сердце одного знатного человека из нашего переулка!
Он в тревоге нахмурился. К лицу его прилила кровь. Мать сказала:
— А Айюша была посредницей!
— Да будь она проклята!
— Я сказала ей, что вдова Ашура Ан-Наджи не может согласиться с тем, чтобы его место занял другой мужчина.
Он сухо заметил:
— Это самое меньшее, что можно было сказать…
— Я сказала это лишь из уважения к твоему отцу, а не из страха перед тобой, — с вызовом заявила мать.
— И кто же этот негодяй?
— Он вовсе не негодяй, и вправе просить моей руки…
— Так кто он?
— Антар Аль-Хашшаб, владелец конторы…
Шамс Ад-Дин презрительно прокомментировал:
— Он уже женат, и примерно моего возраста…
Мать равнодушно пожала плечами и ответила:
— Так и было. Дело в том, что пока мы стремимся к справедливости для других, мы забываем о себе.
Но сын её твёрдо отрезал:
— Отец уже сказал своё слово, и мне остаётся только подчиняться ему.
Про себя он отметил, что сердце её честолюбиво и склонно к бунту. Только вот каково было истинное прошлое этой женщины, которую он любил больше всего на свете?
Шамс Ад-Дин признавал, что мать его — женщина сильная и упрямая, как признавал и то, что любил и уважал её не только за то, что она — его мать, а ещё и потому, что она — вдова Ашура Ан-Наджи. Да, Ашур Ан-Наджи был его отцом, но в то же время намного больше, чем просто отцом. Он обожал этот факт даже больше, чем самого отца, ибо это было стрежнем в его жизни, предметом надежд, тайной преклонения его перед истинным величием.
Вот почему он решил достичь цели без бесплодных консультаций, да хождений вокруг да около. В первую же ночь он отправился со своим другом Дахшаном на площадь перед обителью дервишей. Ночь была из тех ночей, что бывают летом — ясной, прозрачной. Звук песнопений дервишей разливался в воздухе, а звёзды над ними мирно сверкали. Шамс Ад-Дин сказал Дахшану:
— В это доброе место отец захаживал, чтобы побыть одному, и в голову ему приходили самые возвышенные мысли.
Дахшан помолился за своего старого хозяина и пожелал небесного покоя его душе. Шамс ад-Дин продолжил:
— Я выбрал это место, чтобы попросить его благословения для того дела, о котором я собираюсь попросить тебя…
— Я к вашим услугам, и да благословит он ваши начинания, — пробормотал Дахшан.
Шамс Ад-Дин был полон спокойствия:
— Я хочу взять в жёны твою дочь Агамийю по закону Аллаха и Его посланника…
Дахшан был захвачен врасплох; у него словно язык отнялся, и тогда Шамс Ад-Дин ласково спросил его:
— Что скажешь, Дахшан?
— О, какая честь для меня, мастер! Я и мечтать о таком не мог…
Тогда Шамс Ад-Дин протянул ему руку:
— Ну тогда давай почитаем суру «Аль-Фатиха» ради успеха…
По пути домой с площади Шамс Ад-Дин испытывал болезненное чувство из-за того, что бросил вызов власти своей матери — такой сильной и нежной власти, что она имела над ним. Сидя рядом с ней в тишине и темноте, он сказал:
— Мама, я только что прочитал «Аль-Фатиху» ради сватовства к дочери Дахшана, Агамийе.
На какой-то миг Фулла не могла ничего осознать, а затем в замешательстве уставилась на него.
С внутренним чувством отвращения он промолвил:
— Я читал «Аль-Фатиху» ради сватовства к Агамийе, дочери Дахшана.
— Ты снова шутишь?
— Это правда, мама…
Она протестующе спросила его:
— А разве не следовало посоветоваться сначала со мной, прежде чем что-либо предпринимать?
— Это подходящая девушка, а отец её — честный человек…
— Да, отец её честный человек, но разве не надо было сначала посоветоваться со мной?
Он тихо ответил:
— Но я ведь знаю твоё мнение наперёд — ты скажешь, что это невозможно…
Она грустно пробормотала:
— Какой убыток!
Он улыбнулся: