— Тогда я, подражая тебе, скажу лишь, что однажды моя мать рассказала мне, что госпожа Санийя Ас-Самари попросила мою руку для своего сына.
Она подняла глаза на потолок, так что шея её, длинная и белая, как серебряные канделябры, вытянулась. Что-то в нём закричало, что такая пленительная красота создана для того, чтобы убивать, и что это горе тяжелее, чем сама земля, и более всеобъемлюще, чем воздух, и что человек сможет свободно вздохнуть, лишь убежав от неё. Она призналась ему со сладкой, нежной покорностью:
— Так тяжело мне было скрыть свою радость!
Затем таким тоном, будто напевая песню:
— У меня и сомнений не возникло, что это ты!
Он вздрогнул, но продолжал хранить молчание, а она смело точила его взглядом:
— Вот и вся моя история. Ты понял?
Он дрожащим голосом заговорил:
— Тебе повезло, что тебе достался лучший из двух братьев.
С мягкой настойчивостью она сказала:
— Ты всего-лишь прислушиваешься к голосу страха…
— Это голос безопасности.
— Ты всегда был приветлив со мной.
— Да, конечно, ведь ты — жена моего любимого брата.
Она встала и изящно подошла к нему, слегка наклонившись, так что её аромат овладел им, и сказала:
— Расскажи, что чувствуешь в глубине сердца.
Он испуганно встал и тихонько отошёл от неё подальше:
— Я был с тобой откровенен во всём.
— Ты просто боишься!
— Нет.
— Ты боишься брата, боишься отца, боишься себя.
— Перестань мучить меня.
— У стен нет ушей и глаз…
Он бросился к двери, пробормотав:
— Прощай…
Он покинул гостиную со слепыми глазами, разумом и сердцем.
Хидр избегал видеться с ней. Даже обедал он в своём магазине, отговорившись, что и ужинать будет вне дома по вымышленному приглашению. Санийя ничего не заметила, и эти несколько часов в доме Ас-Самари прошли спокойно и мирно.
Печаль и тревога бушевали в сердце Хидра. Что ему делать? Он остался один, покинутый всеми, со своей проблемой, о которой ему даже не с кем посоветоваться. Душа толкала его покинуть этот переулок, но вот только куда ему идти? И под каким предлогом? У него были свои принципы, и Сулейман издавна говорил, что он пошёл в своего деда, унаследовав дух Ан-Наджи, хотя ему и не хватало силы и авторитета последнего, в отличие от брата Бикра, который любил свою торговлю со всеми рисками и возможностями.
Он страдал, но при этом ничего не делал, уныло и неуверенно уступив судьбе.
Когда Бикр вернулся из своей поездки, то направился сначала в магазин, прежде чем идти домой. Хидр тепло встретил его. Бикр ликовал, сияя от успеха, и сказал:
— Прибыльная сделка, хвала Аллаху…
Хидр улыбнулся в знак приветствия, и Бикр спросил его:
— Как идут дела?
— Замечательно…
И тут он снова спросил:
— Ты не такой, как обычно. Что с тобой?
Хидр содрогнулся, и придумал в качестве отговорки лёгкое недомогание. Как после всего этого они снова могли ладить друг с другом? Он записал детали сделки в канцелярскую книгу, но мысли бились в его голове. Выдать ли ему секрет — это преступление — или сохранить его от него — но тогда и это тоже преступление. Как ему спрятаться?! Бикр встал и сказал:
— Я утомился. Мне лучше пойти домой…
В этот момент Бикр и увидит Ридвану. Тогда же Хидр понял, как ошибался, что оставался в магазине. Как встретит его брата эта дерзкая красавица? Сможет ли она играть роль соскучившейся, ожидающей его жены? Подойдёт ли к нему с тем же горящим взором и разогретая страстью, которым наградила и его? Опустится ли занавес над этим порывом прошлого, и потечёт ли снова жизнь по своему привычному руслу?
Или она отдастся слабости и скрытым эмоциям, притворившись больной?… Распространится ли порок на новую супружескую жизнь, спутав и омрачив все дела? Все мускулы его вздрогнули, он пробормотал сам себе:
— А ещё она может и отомстить!
Вот Бикр спросит её, как дела, и она, плача, ответит ему:
— Твой брат — предатель.
Такая ложь опережает зло!
Но погоди. Почему она не сообщила свёкру, либо, по крайней мере, свекрови? В любом случае, ей-то как раз удастся найти того, кто ей поверит, а вот ему — нет.
Нет, она хитрая и дерзкая. Она притворится печальной и загадочно скажет:
— Мы бы хотелось, чтобы мы жили подальше от этого дома!
Бикр спросит о том, что её угнетает, а она нахмурится и не ответит. «Ты поссорилась с моей матерью? Или с моим отцом?» Нет. Нет. Останется один лишь Хидр. «Разве Хидр не помогает тебе?» Но она не может даже слышать его имя. Какую же ошибку он совершил? А затем раскроется вся правда, словно чернота ночи под небесами, что заволоклись тучами. Тогда эта хитрая красавица прибегнет к сочинению того, во что либо поверят, либо нет, но в любом случае это оставит свой неизбежный отпечаток. Она не будет откровенничать с ним, ибо самое большее, что она расскажет, будет то, что ей не нравится, как смотрит на неё его брат, отчего ей неуютно, и потому она желает жить подальше от дома Ас-Самари!