— Я же знаю историю про жену Потифара и Иосифа…
Она в ярости закричала:
— С меня достаточно и того, что я честна перед собой!
Он встал перед ней, побледнев:
— Ответь мне откровенно: ты собираешься замуж за Хидра?
— Так хотя бы я смогу отвергнуть все обвинения и допросы!
— О боже, ещё одна катастрофа! Одна за другой, не знающая ни конца, ни края!
Теперь уже она встала и спросила в свою очередь:
— А разве брак — это не законная связь?
— Иногда между ним и прелюбодеянием нет разницы: и то, и другое — дурно.
— Я об этом ещё не слышала…
Он внезапно спокойно спросил её:
— Так ты собираешься выйти замуж за Хидра?
Она молчала, но конечности её подрагивали.
— Ты намерена выйти замуж за Хидра. У людей, поистине, безошибочное чутьё на такие вещи…
Она с сожалением произнесла:
— Избавься от меня, Ибрахим, если хочешь. Давай больше не будем видеться.
— Мы так и сделаем, Ридвана.
И тут он внезапно набросился на неё. В припадке бешенства он из всех сил сдавил её шею руками. Сжал ещё сильнее, опьянённый агрессией, идя до конца — до убийства. Ридвана защищалась обессилевшими руками, пытаясь бороться за жизнь, вскочить как-то наобум. Она беззвучно кричала и взывала о помощи, надеясь и молясь безответно. В отчаянии свет рассеялся, вещи валялись разбросанными повсюду. Она обмякла, покорилась, потеряла силы и угасла, возвещая о небытии…
Часть 4. Изгнанник
Солнце всходит, солнце заходит, свет дня срывает покрывало с ночной тьмы, потом тьма наступает снова и всё вокруг окутывает. Дервиши по-прежнему распевали свои гимны под покровом глубокой ночи. Ридвана исчезла в недрах земли, Ибрахим исчез за решётками темницы, а Бикр исчез неизвестно где.
Убитую никто не оплакивал, зато Ибрахим удостоился сочувствия и признания. Хидр погрузился в свою скорбь, которую не разделял с ним больше никто. Люди часто обменивались мудрыми изречениями об извращённой женской природе, пословицами и поговорками о предательстве братьев, и повторяли назидания о том, что проклятие пало на семейство Ан-Наджи.
Руководство кланом, которое словно щёголь в блестящей одежде горделиво нёс на себе Атрис, ускользнуло из их рук, да и сам он со временем переселился в мир иной. Место его досталось Аль-Фулали — самому сильному из всех его последователей. А Ашур, Шамс Ад-Дин и даже Сулейман отошли в мир легенд.
И вот старший и главный в этом роду — Хидр Ан-Наджи, оторванный от цепи героев, — сидел на своём месте в магазине, торгующем зерном, становился богаче день ото дня, платил отчисления Аль-Фулали, когда требовалось. Он возвёл себе новый дом и занимался воспитанием Ридвана, Сафийи и Самахи, оставаясь холостым, пока возраст его не приблизился к сорока. Он также похоронил Фатхийю, первую жену отца, застал смерть шейха Тулбы Аль-Кади, имама местной мечети, Саида Аль-Факи, шейха переулка, и Усмана Ад-Дарзи, владельца бара.
В конце концов Хидр взял себе в жёны Дийю Аш-Шубакши, самую младшую сестру Ридваны: та была похожа на неё какой-то уже знакомой, домашней красотой. Вскоре он узнал о её необычайной доброте, чистоте и простоте, граничащей с наивностью и тупостью. Она не играла сколь-либо значимой роли в доме, и не имела детей. Изысканная одежда, украшения, макияж были чужды её природе. Хидр был доволен ею и никогда даже не задумывался о том, чтобы взять себе ещё одну жену. Он всё более склонялся к благочестивой и набожной жизни и часто проводил ночи на площади перед дервишской обителью, как когда-то делал его прадед Ашур.
Сафийя вышла замуж за Бакри, владельца конторы по продаже древесины, Ридван был агентом по продаже зерна в магазине своего дяди вместо Ибрахима Аш-Шубакши, сидевшего теперь в тюрьме. В ходе работы стали очевидны его уравновешенность и надёжность, как и коммерческий талант, так что его будущее предвещало успех.
Зато с Самахой, казалось, ещё предстоят проблемы.
Самаха был среднего роста, переполненный жизненной энергией, мускулистый и сильный. Лицо его носило отпечаток народных черт, доставшихся от деда, Сулеймана, благородная голова и чистая кожа — наследие матери, Ридваны…
Он прошёл обучение в начальной коранической школе, приобретя в том добродетельном мире порядочность, благородство и некоторую набожность, однако его влекли авантюризм, свойственный молодости, отвага и преклонение перед героями. Продажа зерна его не устраивала, и таланта к такой работе он не проявил. Он подружился с несколькими людьми из банды Аль-Фулали, проводя вместе с ними ночи в курильне гашиша, да захаживая время от времени в бар.