Хидр тревожился из-за этого и часто говорил ему:
— Тебе нужна крепкая сила воли и сосредоточенность.
Однако Самаха с любопытством смотрел на своего брата Ридвана и отвечал:
— Я не создан для торговли, дядя…
Тот взволнованно спросил его:
— Тогда для чего же ты создан, Самаха?
Взгляд его неловко дрогнул, и тогда Хидр сказал:
— Водить дружбу и развлекаться с бандитами — не есть самоцель для таких, как ты…
Самаха переспросил его:
— А как же наши предки, дядя?
Хидр серьёзным тоном ответил:
— Они были вождями клана, а не бандитами с большой дороги. Наша же единственная надежда — обрести прочное положение благодаря торговле.
Хидру хотелось наставлять его, направлять на верный путь, ибо любовь к его матери подстёгивала его. На нём, Ридване и Сафийе он сконцентрировал все свои отцовские чувства, что так и не реализовались. По правде говоря, Ридвана осталась лишь воспоминанием, но воспоминание это не желало умирать.
В конце-концов Хидр Сулейман Ан-Наджи узнал, что Самаха присоединился к членам бандитского клана Аль-Фулали, став одним из его людей. Члены клана напротив, торжественно отмечали вступление в их ряды потомка рода Ан-Наджи, считая это событие своей победой в переулке. Что же до харафишей, то они видели в этом новую фазу той трагедии, которая стирала их с лица земли. Они говорили, что иногда сам Аллах может создать из чресл героев бесполезных негодяев, и что охватывавший всех своей справедливостью Ашур, видевший вещий сон о спасении, был лишь экстраординарным феноменом, который больше не повторится.
Хидр погрузился в глубокую печаль, испытывая горечь страдания от такого унижения и разочарования. Он сказал племяннику:
— Ты втаптываешь в грязь память об Ан-Наджи, Ас-Самари и Аш-Шубакши…
Самаха возразил ему:
— Но голова моя полна надежд, дядя…
— Что ты имеешь в виду?
— Однажды эпоха Ан-Наджи вернётся во всей своей красе!
Хидр с беспокойством спросил:
— Тебя, что, соблазняет мысль самому править кланом?
Тот уверенно ответил:
— А почему бы нет?!
— Но у тебя недостаточно сил для этого…
Племянник пылко возразил:
— То же самое думали и о Шамс Ад-Дине!
— Но ты не Шамс Ад-Дин!
— Вот когда придёт время битвы…
Хидр оборвал его:
— Остерегайся Аль-Фулали, он хитрый дьявол. Предупреждаю, твои авантюры захлестнут и сметут нас всех, словно волной, принесут нам бесчестие и погибель…
Ридван сказал ему:
— Вырви с корнем свои амбиции, у Аль-Фулали сотни глаз. Он взял тебя под своё крыло, чтобы ни одно твоё движение не скрылось от него…
На это Самаха лишь улыбнулся; мечты светились в его глазах, подобно багрянцу предзакатных сумерек.
Ту ночь Хидр провёл на площади перед дервишской обителью. В благословенном мраке он схоронил свои страхи и тревоги. Он поднял глаза на неспящие звёзды, и долго созерцал их. Пристально и благоговейно смотрел на силуэт старинной стены обители, умоляя эти внушительные ворота открыться. С грустью вглядывался в кладбищенский двор, приветствуя тени старых тутовых деревьев, вспоминая тех, кто покоится в могилах, и тех, кто пропал без вести. Разожжённые страсти, что никогда не могли утолить жажду из нектара жизни. Надежды, замершие в вечности. Мечты, вырывающиеся на свободу из теснины молчания, словно метеоры. Трон, блуждающий над неопределённостью добра и зла. Он спросил себя:
— Что несёт нам день грядущий? Почему только один Ашур видел вещие сны?
И он прислушался к мелодиям, которые словно трели удодов, поднимались всё выше и выше:
Анан ке хак ра беназае кимийя конанад.
Айа бовад ке кушейе чешми бе ма конанд.
Хидр задумывался о том, чтобы женить Самаху на девушке из какого-нибудь порядочного семейства, ибо был уверен, что тот переживает сейчас ту фазу в жизни, которая тянет его в безрассудные авантюры, и вообще ему не достаёт разума. А связывание себя узами брака с почтенным семейством заставит его пересмотреть свой образ жизни. Более того, переезд в роскошный дом, рождение благородного потомства и возможность породниться со знатными людьми создаст для него новый мир, что потребует от него измениться самому и смотреть на всё иными глазами. И счёл, что нашёл наконец желаемое, остановив свой выбор на Унсийи, дочери Мухаммада Аль-Басиуни, торговца парфюмерией.
Он прозондировал почву и обнаружил более любезный приём, чем ожидал… Тогда он сказал Самахе:
— Я нашёл тебе достойную девушку…