Однажды в комнате Руммана, бывший навеселе, сказал:
— Что за суета!
Раифа резко ответила:
— Они не сжалятся, это сущий ад.
Руммана негодовал:
— Вы так похожи с ней. Чего тебе не хватает?
Раифу обуял сильный гнев, и она спросила:
— Тебе внушил сам Аллах, что проблема во мне, а не в тебе?
— Я мужчина во всех смыслах этого слова, — в свою очередь разъярился он.
— Нет ни одного мужчины, который бы так не думал о себе.
В припадке безумной ярости, вызванной похмельем, он закричал:
— Значит, мне испытать себя, взяв ещё одну жену?
Она подняла голову и повернула назад шею, словно змея, и с презрением бросила ему:
— Пьяница!
Гнев его не прекращался:
— А может быть, мой ребёнок сейчас во чреве другой женщины? — воскликнул он.
Она заорала:
— Сумасшедший!
— Придержи свой грязный язык!
— Это ты грязный!.
Он угрожающе поднялся, и она отступила назад, готовая обороняться. Однако он не шевельнулся, а лишь презрительно сказал:
— Ты бесплодная дьяволица.
То была их первая семейная ссора, и её агрессивность поразила его. Тем не менее, сплочающее их желание оказалось сильнее всех преходящих бурь.
Шейх переулка, Мухаммад Таваккуль, сидел рядом со своим другом-владельцем бара Ат-Такийей, когда мимо них прошла Дийя со своим кадилом. Хозяин бара засмеялся и прошептал:
— Главенство над кланом вернулась к семейству Ан-Наджи. Так чего же продолжает лить слёзы эта старуха?
В начале весны, когда продавцы зелёного горошка и семечек зазывают криками покупателей, Азиза произвела на свет младенца, которого назвали Азиз. Когда всё успокоилось, и заботы прошли, Азиза улеглась отдохнуть в постель, а Курра нагнулся, рассматривая новорожденного ребёнка. Он рассматривал его с замиранием сердца и множеством противоречивых чувств. Азиза с нежностью, усталостью и гордостью поглядела на него и пробормотала:
— До чего же он похож на тебя!
Зачем ей заверять его в том? У ребёнка пока нет какой-то определённой внешности, хотя говорила она самым невинным образом. Она полностью забыла о прошлом и погрузилась в любовь и наивность. А два его спутника — радость и печаль — вновь соперничали друг с другом. Однако он решил продолжить жить счастливо.
Для сохранения видимости в их флигель заглянули с визитом Руммана и Раифа, которые принесли в дар новорожденному Коран в позолоченной обложке. Руммана сказал ему:
— Пусть он растёт в славе и могуществе.
Раифа долго разглядывала младенца, и наконец сказала:
— Какой хорошенький!
Сердце Азизы сжалось, когда она увидела, каким взглядом смотрела Раифа на личико ребёнка. Курра же вёл себя естественным образом, как и любой восторженный отец, долго молясь богу о том, чтобы тот вдохновил его ребёнка на праведные дела, просветил его истиной, и не преграждал путь его любви обманчивым испытанием, чтобы его миновали соблазны и мрак, и чтобы он возвысился и стал таким же невинным и честным, как его мать Азиза, и чтобы он не бросал себя в ад по собственной воле.
Однажды ночью он укутал ребёнка и взял его с собой на площадь перед обителью дервишей. Вначале он приветствовал поток песнопений и молился, чтобы Аллах привил малютку к большому древу героизма и добра, чтобы в нём воплотились святые мечты вместо необузданных зловещих страстей. Мысли его понеслись по узкому проходу, где когда-то был оставлен Ашур в возрасте его сына. Словно облака, затмевающие свет луны, на него навалились тёмные мысли. Он вспомнил, что говорили его недруги об Ашуре и его происхождении. Его накрыла гнилостное уныние. Он решил прибегнуть к помощи песнопений, дабы омыть себя от разъедающего пота. Он бормотал: «Боже, дай мне сил».
И целиком погрузился в мелодии, что повторяли:
Когда он вышел из арки, возвращаясь домой, то услышал уже знакомый грубый голос:
— Кто это идёт?
Он узнал по голосу Вахида, главаря клана, и ответил, улыбаясь:
— Курра Самаха Ан-Наджи.
Главарь клана расхохотался. Обе тени стояли во мраке. Вахид спросил:
— Ты был на площади, как наши добрые предки?
— Нет, я носил ребёнка, вот он, передо мной…
— Поздравляю. Я и сам собирался навестить тебя завтра в твоей конторе.
— Почему бы тебе не прийти к нам домой?
— Ты же знаешь, я избегаю это место!
Курра мягко возразил:
— Это и твой дом тоже, а Аллах ведёт прямым путём кого пожелает.