— Амин, — пробормотала Раифа.
Тут Азиза завопила:
— Что же мне делать, если я — всего-лишь беспомощная женщина?
Вахид ответил ей:
— Я предпринял пока только первый шаг, но будут ещё и другие шаги…
Унсийя сказала:
— У него нет врагов.
— Это правда, но ведь и в дороге поджидают опасности, — отреагировал Руммана.
Азиза лишь громко вздохнула, а Вахид сказал:
— Я сделаю даже невозможное…
Неделя шла за неделей. Дни сменяли друг друга, и на это никто не обращал внимания. Люди были поглощены солнцем, луной, днём, ночью, пропитанием, уверившись в том, что мастер Курра больше уже никогда не возвратится в их переулок.
Азиза настойчиво боролась с забвением и равнодушием. Отсутствие Курры было катастрофой, что повторялась в её сердце каждое утро. Она разрывалась на части от грусти и гнева, отказываясь поверить, что законы бытия могут в одно мгновение смениться. От столь сильных переживаний она слегла в постель на неделю. Призвав к себе Вахида, она сказала ему:
— Я не стану молчать, не успокоюсь, пусть даже на это уйдёт вся жизнь…
Вахид ответил:
— Вы не понимаете мою боль, госпожа Азиза. Это настоящий позор — то, что случилось с родным братом главаря клана…
— Я не буду молчать и не успокоюсь!
— Для моих людей нет более приоритетной задачи, чем поиски и расследования. Я также обратился за помощью к друзьям из других кланов.
Он немного помедлил, а потом сказал:
— Я даже был у своей матери в Булаке. Она ослепла, но ходила вместе со мной к главарю булакского клана, так что теперь весь мир бросился на поиски Курры.
С другой стороны, её отец, Исмаил Аль-Баннан, наведался к начальнику полицейского участка, и тот пообещал ему оказать любую возможную помощь. Он принялся утешать свою дочь, выражать ей всяческое участие, однако она сказала ему:
— Моё сердце словно знает тайну…
Прочитав её мысли, отец встревоженно сказал:
— Смотри, будь осторожна, подозревая не в чём не повинных людей…
— Не в чём не повинных!
— Послушай меня, прикуси лучше свой язык.
— У нас нет иных врагов, кроме этих двоих.
— Грабители с большой дороги — вот враги любого человека.
— У нас нет иных врагов, кроме этих двоих.
— У тебя нет докательств, кроме твоих извечных подозрений.
Она продолжала настаивать:
— Я не сдамся и не успокоюсь, даже если на это уйдёт вся моя жизнь…
Она ворвалась во флигель дома, где обитала старуха Дийя — то, что никто ещё не осмеливался сделать до неё, — и застала её сидящей на тюфяке по-турецки и разглядывающей узор на ковре. Азиза бросилась к ней, однако та не заметила и не почувствовала её присутствия. Азиза прошептала:
— Старая Дийя, а что ты думаешь?
Однако звук её голоса не раскрыл ворот в зачарованный мир Дийи, и тогда она разгорячённо попросила её:
— Скажи мне хоть что-то, старая Дийя!
Однако Дийя не слышала, не чувствовала и не отвечала ей.
Азиза ощутила, что борется с неизвестностью, бросая вызов недостижимому…
Так она и жила в своём флигеле почти в полной изоляции, одна с Азизом. Даже еду ей приносили туда. Руммана и Раифа навестили её. Их грусть по отсутствующему Курре была явно наигранной. Раифа сказала ей:
— Эта самоизоляция лишь удвоила твоё горе.
Избегая взгляда в их сторону, Азиза сказала:
— Я не в том состоянии, чтобы общаться с кем-то.
Руммана пробормотал:
— Мы твои ближайшие родственники.
Она ответила ему с досадой:
— Печаль — всё равно что заразная болезнь, требующая изоляции.
Руммана возразил ей:
— Общение с людьми может излечить её. Ты должна знать, что я не прекратил ещё поиски.
Она настойчиво сказала:
— Да, мы должны выяснить, кто же убийца.
Раифа тут же воскликнула:
— Мне не верится, что его убили.
Азиза гордо боролась со слезами, наворачивающимися ей на глаза. Ей были неприятные их добрые слова. Эта встреча не принесла ничего хорошего. Она продолжала поддерживать контакты с Вахидом и отцом, и не позволяла отчаянию подобраться близко к её силе воли. Проходили дни, а мастер Курра растаял в небытии.
Тайну исчезновение Курры истолковали в переулке как результат нападения на него грабителей. Но так говорили лишь публично, когда о том заходила речь. Но люди в баре и в курильнях опиума шептались о том, что подозрение прежде всего лежит на Руммане, это он расправился с братом, прежде чем тот успел разделить предприятие и сделать его банкротом. И вот теперь он сидит один в директорском кабинете у себя в конторе и свободно распоряжается своими деньгами и деньгами своего племянника-сироты. Он завязал с дебошем и азартными играми, дабы о нём не говорили, что он самовольно тратит капитал сироты, и делал тысячу расчётов, дабы не вызвать подозрение Вахида, главаря клана.