— Давай, Захира, вперёд. Поцелуй руку своего хозяина…
Азиз в знак протеста зашептал:
— Мама, да какая в том необходимость?!
Облачённая смущением и стыдом, девушка вошла и остановилась у дверей. Дабы приободрить её, он поднял на неё взгляд, который не мог отвести несколько секунд, а потом оторвал. Взгляд его обратился в бегство, ибо он осознавал необходимость сохранять достоинство в присутствии матери и жены. Своё изумления он утаивал в глубине души — жестокое, непокорное изумление. Как могло быть похоронено во флигеле его матери такое сокровище? Как могли скрывать эту тайну от него? Стройная фигура, которой позавидует даже танцовщица, чистая кожа, какую редко встретишь, и очарование в глазах — настолько опьяняющее, что вводит в ступор. Она была воплощением губительной красоты.
Он посмотрел на мадам Ульфат, и обнаружил, что она занята кормлением ребёнка грудью. Он овладел собой, и цепляясь за такое подобие успеха, произнёс:
— Благословляю тебя, Захира.
Азиза сказала:
— Поцелуй руку своего хозяина.
Он протянул ей руку и она приблизилась. Аромат гвоздики, исходящий от её распущенных угольно-чёрных волос, погубил его. Он почувствовал, как её губы оставили отпечаток на тыльной стороне его ладони. Метнул на неё ещё один взгляд, когда она отступила. И тут вдруг интуиция неожиданно подсказала ему, что однажды случится чудо.
Одной из его привычек было выезжать поутру на коляске-двуколке в мечеть Хусейна, а после, помолившись, сворачивать на Новую дорогу, проезжая квартал медников и золотых дел мастеров, а оттуда уже возвращаться к себе в магазин. Всю дорогу он словно потерял сам себя: душа его парила в небесах, а бездыханное тело оставалось в экипаже. Узнал ли он наконец, почему восходит солнце? Почему ночью сияют звёзды? О чём были такие красноречивые песнопения, доносившиеся из обители дервишей? Почему только безумцы могут наслаждаться счастьем? Почему нам грустно при мысли о смерти? На протяжении целых десяти лет такая красота жила под сенью его дома! Как могло такое очарование скрываться от его матери и жены? Осознавала ли девушка о своём богатстве? Или она была подобно ветру, что сотрясает основы, сам того не ведая? Неужели её мать сошла с ума, слепо согласившись отдать её в жёны Абду-пекарю? Можно ли помешать дождю литься? Как жаль неведающих сердец!
Вечером накануне её свадьбы мать Захиры пришла к нему, чтобы поблагодарить. Он с любопытством всматривался в её лицо и заметил в чертах её следы былой красоты. Он поглядел на неё с затаённым гневом и спросил:
— Всё в порядке?
— Благодаря Аллаху и вам.
— Тогда к чему такая спешка?
Она безропотно ответила:
— Она с самого рождения помолвлена с ним.
Она ушла, а он молча проклинал её и грустно задавался вопросом: «Почему мы не делаем то, чего хотим?»
Захира вышла замуж за Абдуррабиха, пекаря, во время скромной церемонии. Он не видел её с тех пор, как ей было шесть лет, однако привык считать её свой законной женой, а когда увидел в брачную ночь, был как громом поражён её красотой. Однако голова его была забита знаниями и традициями, которые вменяли ему в обязанность притвориться, что он глава семьи, твёрдый и непоколебимый. Ему был двадцать один год, он был высоким, мускулистым, обладал типичной народной внешностью: выдающимися скулами, приплюснутым носом и густыми усами. Совершенно лысый, за исключением выступающего спереди локона. Прочитав короткую молитву, он овладел ею в грубой манере, скрывающей в глубине сладость.
Она восхищалась его мужественностью, покорившись его жару, и отдавшись ему, как будто это судьба.
Она оказалась в подвале, состоящем из одной комнаты и коридора, служившим одновременно кухней, а также ванной. Она вспоминала об утерянном рае, однако инстинкт нашёптывал ей, что всё это — не более чем её временное пристанище, в котором она гостья, а не постоянная жилица. Этот подвал стал ей домом и судьбой: здесь она завладела мужчиной и осуществила мечту, а сердце её нашло покой.
Любовь заняла своё место в его сердце, чуть не опустошив его убежище, однако он проявил усердие, чтобы показать свою мужественность, и даже ещё до окончания первого месяца после женитьбы спросил её:
— Ты что это, будешь сидеть дома, как делают дамы из высшего общества?
Тогда она в свою очередь спросила его:
— А что ты желаешь, чтобы я делала?
Он твёрдо сказал:
— Праздные руки — нечисты!
Вот так Захира стала бродячей торговкой рахат-лукумом и разносчицей блох. Одевшись в синий рабочий джильбаб, закрывавший даже шею до плечей, она ходила и выкрикивала: