Антивоенные настроения, безусловно, укрепили политические позиции социалистов, все более решительно возвращавшихся к прежней оппозиционности войне, провозглашенной ими до 1914 года. В действительности некоторые партии (например, в России, Сербии и Великобритании) никогда не пе-
Мировая революция
реставали быть противниками войны, и даже когда социалистические партии ее поддерживали, именно в их рядах можно было найти ее главных громогласных противников*. В это же время организованное рабочее движение, возникшее в гигантской военной промышленности всех воюющих держав, стало главным центром антикапиталистической и антивоенной деятельности. Профсоюзные активисты на фабриках—опытные работники, искушенные в переговорах с владельцами («цеховые старосты» в Великобритании, «betriebsobleute» в Германии) — стали символами радикализма, так же как мастера и механики новых, оснащенных современной техникой военных кораблей, похожих на плавучие фабрики. И в России, и в Германии главные военно-морские базы (Кронштадт, Киль) стали основными революционными центрами. Во время гражданской войны в России 1918—1920 годов восстание на французских военных кораблях в Черном море явилось причиной прекращения французской военной интервенции против большевиков. Так антивоенные настроения приобрели цель и организаторов. Именно в это время австро-венгерские цензоры, проверявшие корреспонденцию своих солдат, стали замечать изменение тона в их письмах. «Если бы только Господь ниспослал нам мир» превратилось в «с нас хватит» или даже в «говорят, что социалисты собираются заключить мир».
Поэтому неудивительно (по сведениям тех же цензоров), что русская революция явилась первым политическим событием в мировой войне, нашедшим отражение даже в письмах крестьянских и рабочих жен. Естественно (особенно после того, как Октябрьская революция привела к власти большевиков), что устремления к миру и социальной революции слились воедино: в трети всех писем, перлюстрированных с ноября 1917 по март 1918 года, выражались надежды на обретение мира с помощью России, еще в одной трети— с помощью революции, а в остальных 2о% — при сочетании того и другого. То, что русская революция должна иметь исключительное международное влияние, было ясно всегда: даже ее первый этап 1905—1906 годов заставил пошатнуться самые древние империи, от Австро-Венгрии и Турции до Персии и Китая (Эпоха империй, глава 12). К1917 году вся Европа превратилась в пороховой погреб, в любую минуту готовый взорваться.
II
Россия, созревшая для социальной революции, измученная войной и находящаяся на грани поражения, стала первым из режимов Центральной и Восточ-
* По этой причине в 1917 году влиятельная Независимая социал-демократическая партия Германии (НСДПГ) откололась от большинства социалистов (СПГ), продолжавших поддерживать войну.
«Эпоха катастроф»
ной Европы, рухнувших под тяжестью стрессов и перегрузок Первой мировой войны. Этот взрыв ожидался, хотя никто не мог предсказать время и обстоятельства детонации. За несколько недель до Февральской революции Ленин в своем швейцарском изгнании все еще сомневался, доживет ли он до нее. Царское правление рухнуло в тот момент, когда демонстрация женщин-работниц (во время празднования традиционного для социалистического движения «женского дня»—8 марта, совпавшего с массовым увольнением рабочих на известном своей революционностью Путиловском заводе) для проведения всеобщей забастовки отправилась в центр столицы через покрытую льдом реку, по существу, требуя лишь хлеба. Слабость режима проявилась, когда царские войска и даже всегда послушные казаки остановились, а потом отказались атаковать толпу и начали брататься с рабочими. Когда после четырех дней волнений войска взбунтовались, царь отрекся и был заменен либеральным Временным правительством не без некоторой симпатии и даже помощи со стороны западных союзников, боявшихся, что находящийся в безнадежном положении царский режим может отказаться от участия в войне и подпишет сепаратный мир с Германией. Четыре анархических дня, когда Россией никто не управлял, положили конец Империи*. Болеетого, Россия уже настолько была готова к социальной революции, что массы Петрограда немедленно расценили падение царя как провозглашение всеобщей свободы, равенства и прямой демократии. Выдающимся достижением Ленина стало превращение этой неуправляемой анархической народной волны в большевистскую силу.