— Витя, ты идешь с нами. Нужно поговорить.
Ну вот, а я все думал, как выбрать подходящий момент. «Идешь с нами» и всё! У моего номера девушка бросает:
— Слав, зайди за нами через двадцать минут, пойдем завтракать.
Ее командного тона попробуй ослушайся — Вячеслав молча кивает и остается в коридоре. Цой тем временем уже с интересом оглядывает мой номер:
— Это люкс что ли?
— Наверное. Да ты не стой, проходи в гостиную, я сейчас.
Достаю пакет с его подарками из сумки, возвращаюсь в гостиную. Альдона решительно берет трудную миссию на себя:
— Ви-ить, мы хотим тебе сделать подарок от лица Красных Звезд. У тебя ведь скоро день рождения, но мы к тому моменту уже уедем. Так что дарим наш подарок сейчас.
Я тут же вручаю ему объемный пакет и поясняю, пока он завис:
— Тут вещи, крайне необходимые для съемок. Я втравил тебя в эту историю, а про реквизит совсем не подумал, так что исправляю свою ошибку.
Потрясенный Цой начинает доставать из пакета подарки, но с каждой новой вещью его лицо становится все угрюмее. На кроссовках он не выдерживает и упрямо вздергивает подбородок, отходя от стола:
— Ребята, я это не возьму. Это слишком дорогой подарок!
Гордый!
— А я тогда с тобой не то что дружить, разговаривать больше не стану! — Альдона складывает на груди руки, выражая свою непреклонность. Я встаю рядом с ней плечом к плечу и наставляю указательный палец на Цоя. — Даже не вздумай обидеть нас отказом!
— Я не могу это принять, как вы не понимаете?!
— Это еще почему? Для тебя деньги дороже дружбы, да?!
Цою упрямства тоже не занимать.
— Не возьму. Даже не уговаривайте.
— Ах, так…! — Алька распахивает балконную дверь и грозно командует мне — Вить, выкидывай все к чертям собачьим!
Я послушно сгребаю в охапку разноцветные пакеты со стола и направляюсь к балкону. Альдона, зло прищурившись, шипит в сторону Цоя:
— Последний раз тебя спрашиваю: возьмешь?
— Нет, не возьму!
В это время я нависаю над перилами балкона, и от моего неловкого движения крышка с фирменной адидасовской коробки соскакивает и летит вниз.
— Да, вы просто чокнутые!
Цой, не выдержав, бросается ко мне и пытается оттащить меня от перил. Пара пакетов все же выскальзывает из моих рук. Виктор успевает подхватить их, не давая им упасть, и силой затаскивает меня в номер.
— Совсем больной?!
Вот нет такого советского парня, кто бы позволил выкинуть с балкона джинсы и кроссовки. Сегодня носишь Адидас — завтра Родину продашь. Или это шутили про джаз? Кажется, была еще про бороду. "Сегодня парень в бороде, а завтра где? В НКВД". Наконец, я вспоминаю оригинальную шутку — "Кто носит фирму Адидас, тому любая баба даст" — и хрюкаю от смеха.
Цой тем временем зло сопит, но дорогу на балкон своим телом перекрыл. Альдона складывает все назад в пакет, вручает его растерянному Цою, и выталкивает парня в прихожую.
— Короче. Это ПО-ДА-РО-К! На день рождения. Иди в номер и все примерь. А мы проверим! И чтобы на завтрак пришел в наших подарках.
А потом, выпихнув его в коридор, поворачивает ключ в двери. Минуту мы смотрим друг на друга не отрываясь и тут же бросаемся в объятия.
---
Сами съемки не производят на меня особого впечатления. Да, и сухогруз «Нежин», если честно, тоже. Все сцены повторяются и репетируются по нескольку раз, перед тем как операторы включают свои камеры, и эта тягомотина немного раздражает. Сначала вообще снимают появление героини Альдоны на судне. Как она поднимается со спортивной сумкой по трапу, как провожают ее парни из команды восхищенными взглядами, как капитан представляет ее экипажу. Говорухин с Дуровым все же решили сделать девушку представителем некой внешторговой организации, отвечавшей за закупку опиума. Теперь она «Ольга Николаевна Литвина» и вроде как сопровождает груз во Владивосток. Ну, и правильно — какая из Альдоны буфетчица? Она даже снимается в своей собственной одежде, так как ничего более достойного костюмеры ей предложить не смогли. Но смотрятся на ней хоть сарафан, хоть джинсы эффектно — наша "Снежная королева" уже немного загорела и белоснежная одежда это только подчеркивает. Дуров очень доволен тем, как девушка выглядит в кадре, и из ее короткого пребывания на съемках режиссер сейчас выжимает все, что только возможно. Понятно, что потом при монтаже больше половины вырежут, но ведь и выбирать режиссеру из чего-то тоже нужно. Короче, Альдону снимали весь день, а я в это время бездельничал. Сидел под навесом на палубе «Нежина», наблюдая за съемками или листая новые наброски Говорухина по "Крепкому орешку", внося туда свои правки. Потом поизображал муки творчества. Разлиновал тетрадь в нотную разметку, мычал и ставил скрипичные ключи. Народ уважительно подглядывал и совсем оставил меня в одиночестве. И вот есть у меня стойкое подозрение, что охрану это все более чем устраивало.