Здание райкома — монументальный серый дом с табличкой и массивной дверью. Внутри полно народу. Молодые парни и девушки снуют по коридорам, у многих в руках папки и документы. Вид у всех деловой, некоторые парни в костюмах и галстуках. Словно в министерство попал. Вот она — новая поросль советской партократии.
— Селезнев? — рядом со мной останавливается высокая девица в строгом, синем платье, на тощей груди комсомольский значок. Конопатое лицо буквально усеяно веснушками, особенно досталось носу — настоящая картошка — Почему опаздываешь? Тебя уже ждут в актовом зале.
— Опаздываю? — я смотрю на свой Ролекс и тут же перехватываю презрительную гримаску на лице активистки — На моих еще без пяти час. А где этот ваш актовый зал??
— Третий этаж, направо.
Побродив по зданию, я подхожу к двери актового зала над которой висит надпись — Бюро райкома. На доске объявления рядом приколот слегка вспухший посередине лист ватмана. На нем черным чертежным шрифтом написано: «13.00 Персональное дело комсомольца Селезнева В. С.». Моя нижняя челюсть начинает жить собственной жизнью. Я протираю глаза, удивленно оглядываюсь на Леху. Тот тоже видит ватман, недоуменно пожимает плечами. Не успевает он дотронуться до ручки двери, как та распахивается, и нам навстречу выходят двое. Один толстый, с ранними залысинами мужчина в строгом аппаратном костюме. Второй — молодой очкастый парень, в белой рубашке с закатанными рукавами.
— Ага. На ловца и зверь бежит — толстяк разглядывает меня с ленинским прищуром — Что же вы товарищ Селезнев опаздываете на собственное персональное дело?
— А вы собственно, кто будете? — я кошусь на своих охранников и вижу, что один из парней уже отошел к окну и крутит диск местного телефона, прикрепленного в простенке. Правильная мысль, нужно срочно звонить Веверсу.
— Я — первый секретарь Свердловского райкома комсомола, Константинов Андрей Вячеславович — толстяк окидывает меня взглядом. Задержавшись на джинсах и кроссовках, хмыкает. — А это второй секретарь, Геннадий Перепелкин.
— Ты Селезнев, заходи — Перепелкин подталкивает меня к двери — График не резиновый, у нас еще несколько вопросов в повестке дня.
Вячеслав вежливо отстраняет его и заходит первым. Я иду следом. Небольшой зал заставлен рядами стульев и полон народа, в конце подиум больше похожий на сцену. На нем стол, покрытый красной скатертью. Обязательный бюст Ленина, какие-то лозунги над сценой. С боку у стола сидит молодая девушка-секретарь, перед ней стопка чистых листов. Все, молча, пялятся на меня, я на них.
Перепелкин указывает мне на единственное свободное место с краю в первом ряду. Сажусь. Вячеслав решительно сгоняет какого-то парня и усаживается рядом. Ребята-охранники остаются у дверей зала.
— Итак, товарищи, начинаем собрание — Константинов с замом уже поднялись на сцену и уселись на стулья в президиуме — Докладчиком по первому вопросу у нас выступит Геннадий Перепелкин. Есть возражения? Возражений нет.
Перепелкин встает, откашливается. Смотрит на исписанный лист, лежащий перед ним.
— Первым пунктом в повестке дня нашего сегодняшнего собрания рассмотрение персонального дела комсомольца Селезнева. Кто за то что бы начать обсуждение прошу голосовать. "За"… "Против"… "Воздержались"…
Вокруг меня поднимается лес рук.
— "За" единогласно. Предлагаю следующий регламент. Десять минут на доклад, по пять минут на обсуждения. Возражения есть?
Возражений, естественно, нет. Внезапно двери открываются, и в зал заходит пожилой мужчина в сером невзрачном костюме. На ногах старомодные черные ботинки в…калошах! Поднимаю взгляд и узнаю главного идеолога страны — Суслова.
— Товарищи! — Константинов подобострастно подскакивает на ноги и с придыханием произносит — Наше собрание посетил член Политбюро ЦК КПСС, товарищ Михаил Андреевич Суслов.
Народ вскакивает, оглядывается на дверь, раздаются аплодисменты. Узкое, аскетичное лицо Суслова озаряется скромной улыбкой.
— Товарищ Суслов, пожалуйста, проходите в президиум — первый секретарь пытается уступить ему свое место. Делает знак рукой, чтобы на сцену принесли еще один стул