Песня заканчивается, зал взрывается аплодисментами. Заслуженными.
Увидев, как Клаймич галантно подает Саше руку, помогая ей спуститься со сцены, Татьяна Геннадьевна презрительно хмыкает.
Вера качает головой и кажется, полностью с матерью согласна. Альдона же настороженно и как-то совершенно по-новому разглядывает Александру. Кажется, в стане недовольных свежее пополнение. Клаймич вызывается провести для рижан экскурсию по студии, потом он повезет их к Калинину оформлять на работу. Ребятам придется делать временную прописку, а по нынешним временам это целая проблема. Я, пользуясь моментом, исчезаю по-английски и отправляюсь к себе в кабинет. Работы — выше крыши. А проблем еще больше. И в первую очередь нам нужны деньги на серую зарплату. В самом крайнем случае я, конечно, сниму с книжки свои авторские, но долго так продолжаться не может. И что мне с этим делать? Самый простой путь — по-мужски поговорить с Щелоковым о состоянии дел в студии. И не только о зарплатах. Жилье для иногородних сотрудников тоже больной вопрос. Только с наскока его решить не получится. Придется, наверное, мне Светлану Владимировну подключать, бытовые проблемы — они женщинам как-то ближе и роднее.
Прохожу через приемную. Телефон звонит не умолкая. Я бы на месте Полины Матвеевны давно бы уже сбежал или повесился от этого перезвона, но у нашей строгой дамы ангельское терпение — она просто убавила громкость звонка и продолжает спокойно работать. Перед ней лежит толстая амбарная книга, куда она аккуратно заносит звонки тех, кто, по мнению Полины Матвеевны, достоин разговора с ее начальством. С интересом заглядываю в записи. Кого там только нет! Журналисты, певцы, администраторы из Госконцерта и филармоний, и пр. пр. пр. Чтобы просто обзвонить их всех и узнать чего собственно они от нас хотят, не хватит и недели. Впрочем, и так все понятно: журналисты хотят интервью, певцы и их директора — новых песен, администраторы будут делать нам заманчивые предложения о гастролях по городам и весям. Но из всего этого списка меня пока интересует только продажа новых песен, как наиболее быстрый и легкий способ найти деньги на зарплату сотрудникам.
— Полина Матвеевна, а сделайте мне, пожалуйста, отдельный список по артистам и их администраторам.
Натыкаюсь взглядом на фамилию Бовин, и добавляю задумчиво — А потом такой список же по журналистам.
— Информацию по изданиям и телефоны для связи с ними в список сразу вносить?
— Был бы премного благодарен вам!
Дай бог крепкого здоровья Розе Афанасьевне за такую находку! Это же бесценный клад, а не секретарь. Не смотря на непрекращающийся шквал звонков, Полина Матвеевна тут же пересаживается за печатную машинку и без промедления приступает к делу. Стрекот электрической машинки создает рабочую атмосферу и я с чувством глубокого удовлетворения прохожу в свой кабинет. За секретарский участок работы отныне я могу быть спокоен.
Звоню по вертушке Устинову. Министр явно занят, но со мной разговаривает доброжелательно. Коротко излагаю ему свою просьбу о съемках в Таманской дивизии. Дмитрий Федорович сначала колеблется, но суровые слова «американская военщина» и «антивоенная, антинатовская песня» производят на него магическое воздействие. Все сомнения тут же отброшены в сторону, устное разрешение дается. Но мне сразу напоминают про данное мною опрометчивое обещание написать патриотическую песню про советскую армию. Блин… опять спецзаказ. Только где время на него найти? Смотрю на календарь. Что тут у нас из ближайшего… Вот! 2 августа — день ВДВ. И время еще есть, и песня одна у меня на примете подходящая имеется. Устинов довольно смеется: стряс хитрый маршал с бедного парня новый армейский хит и радуется. А я вот тоже не лыком шит!
— Дмитрий Федорович, а можно я тогда еще к нашим съемкам солдат привлеку?
— Если ненадолго, то можно.
— Да, мы быстро, за день постараемся уложиться.
— Хорошо. Я отдам распоряжение своему помощнику, он с тобой свяжется. А сейчас извини, Виктор, но я очень занят.
— Это вы извините, что я отвлек вас своим звонком! Спасибо огромное за помощь!
— Про обещание свое не забудь!