— Ну, пожалуйста… — я делаю вид, что опускаюсь на колено, и Анна Сергеевна не выдерживает
— Ох, ну что же вы такое творите, Виктор! Хорошо… я помогу вам.
Припадаю губами к ухоженной дамской ручке, пахнущей между прочим французскими «Клима», и одариваю женщину счастливым взглядом.
— Я буду так благодарен вам! С меня наша новая пластинка. А в качестве аванса…
Жестом бывалого фокусника достаю фотографию и, отрезая все пути к отступлению, подписываю: «С огромной благодарностью милой Анне Сергеевне. 21.05.79 г.». Ставлю размашистую подпись и вручаю сияющей женщине.
— Будет, наверное, лучше, если я сразу напишу свой список, чтобы зря не гонять человека? — перехожу я на деловой тон.
— Да, пожалуй.
Я тут же набрасываю список, Анна Сергеевна быстро пробегает его глазами. На последнем пункте ее безупречно выщипанная бровь удивленно приподнимается:
— Спортивное кимоно?!
— Да. Для каратэ или дзюдо. Очень-очень нужно. И если можно, то уже сегодня вечером.
— Хорошо. Я постараюсь, но не обещаю.
— Буду с нетерпением ждать вашего звонка.
Мы уточняем размеры и расстаемся довольные друг другом. До вечера я свободен, а значит можно принять душ и поспать.
---
Весь оставшийся понедельник я не делаю ничего от слова совсем. Сплю, валяюсь на кровати, смотрю телевизор. Прихожу к выводу, что на нашем телевидении стало осторожно что-то меняться в лучшую сторону. Стало меньше официоза, больше программ в прямом эфире. Понравилась новая передача "Экономика сегодня" по первому каналу. В ней два молодых ведущих рассказывают о кооперативном движении в СССР. Показали пару коллективов, которые взяли на себя несколько кафе и закусочных в крупных городах-миллионниках (неужели в стране появится первая ресторанная сеть?), а также пошивочный цех. Продемонстрировали работу биржи сверхплановой продукции, где частник может купить фонды у государства для своего… пока это еще нельзя назвать ни "бизнесом", ни "коммерцией" — для своего дела.
Из программы "Время" узнаю, что в воскресенье, после тяжелой болезни скончался член ЦК НДПА Афганистана, премьер-министр Хафизулла Амин. Челюсть медленно едет вниз, а рука дергается к телефону. Понятно какая это болезнь. Та, которую наливают в супе или в стакане с соком. Еще вариант — на ручку двери мажут. Торможу свой порыв поговорить с Веверсом по незащищенной линии. Ложусь обратно на кровать, начинаю размышлять. Это что же, теперь не будет перестрелки между охраной Амина и президента Тараки, убийства последнего в сентябре. А значит, не будет ни штурма дворца в Кабуле, ни ввода советских войск… Или будет? Положение Тараки ведь все-равно так себе. Шаткое. Гражданская война ширится, часть районов захвачена повстанцами. Что дает СССР убийство Амина? По сути, ничего. Устранен конкурент Тараки в НДПА, не более. Надеюсь у старших товарищей хватит ума не лезть армией в гражданскую войну, а ограничится поставками оружия и финансовой помощью просоветским силам. Под эту невеселую мысль я незаметно засыпаю.
Меня никто не тревожит и я просыпаюсь поздно. Умываюсь, звоню в Москву. Сначала маме на работу, потом в студию. Новостей никаких, все интересуются погодой, температурой воды и нашим с Альдоной загаром. Хоть солнце уже и жарит в полную силу днем, я лишь слегка обветрился. После завтрака раздается долгожданный звонок телефона:
— Виктор? Это Анна Сергеевна — администратор вашего этажа — голос у дамы строгий и официальный, словно сейчас телефонограмму мне зачитывать будет — К вам посетитель, подойдите, пожалуйста, к столику администратора.
Вот конспираторша! Хотя понятно: телефоны здесь скорее всего прослушиваются, а такой звонок говорит о ее полной непричастности к происходящему. Хватаю свой бумажник, добавляю туда пачку полусотенных купюр с зеленым Лениным и осторожно покидаю номер, тихо притворяя за собой дверь. Анна Сергеевна сидит в гордом одиночестве, листает какой-то журнал. Кивком головы указывает мне на одну из дверей. Все четко, без суеты — видно, что система отлажена годами. За дверью небольшой скромный кабинет, стол с пишущей машинкой, стеллаж для документов, да пара стульев. На одном сидит молодой чернявый цыганистого вида парень, который при моем появлении вскакивает и удивленно присвистывает.
— Бахталэс!
— И тебе привет, чавала
— Откуда наш язык знаешь? — удивляется цыган
— Не знаю. Так, пару слов.
— Твой список? — машет он бумажкой
— Мой. Давай выкладывай по-быстрому, а то мне некогда.
— Да мне и самому не с руки здесь задерживаться! — лыбится парень, вытряхивая из черного пакета шмотье в ярких импортных упаковках — Все как ты заказывал.