То же неукротимое мужество демонстрирует Ричард в схватках с сарацинами в Палестине. Вот он «на своем кипрском Фовеле, лучшем коне, какого только видели на свете, совершает такие подвиги, что смотреть удивительно». Вот он в сражении у Арсуфа, где турки «стеной напирают на крестоносцев». Более двадцати тысяч ударили по отряду госпитальеров. Великий магистр ордена, брат Гарнье де Наплуз, скачет галопом к королю: «Государь, нас одолевают. Мы теряем всех коней!» Король отвечает ему: «Терпение, магистр! Нельзя быть разом повсюду». Но вот войско собралось для атаки, «и, когда увидел это король, не дожидаясь больше, он дал шпоры коню и кинулся с какой мог быстротой поддержать первые ряды. Летя скорее стрелы, он напал справа на массу врагов с такой силой, что они были совершенно сбиты, и наши всадники выбросили их из седла... точно сжатые колосья. Храбрый король преследовал их, и вокруг него, спереди и сзади, открывался широкий путь, устланный мертвыми сарацинами». Амбруаз с удовлетворением отмечает здесь выдержку Ричарда до нужного момента. Но король счастливее всего, когда может лично вмешаться в схватку, пережить «упоение в бою».
Неизменное стремление к непосредственному участию в сече, желание личного подвига заставляет Ричарда пренебрегать обязанностями полководца. И если в тех десятках стычек, в которые он ввязывался впереди своего войска, он не погиб, а возвращался невредимым, хотя и «колючим, точно еж, от стрел, уткнувшихся в его панцирь» (так вспоминали о нем в Сирии еще полвека спустя, когда эти сказания собирал Жуанвиль[40]), то этим он обязан панике, которую наводил одним своим видом, но также и, по определению Амбруаза, чуду. В тревожные ночи, когда угрожало нападение врага, он спал «в палатке за рвами, чтобы тотчас поднять войско, когда будет нужно, и, привычный к внезапной тревоге, вскакивал первым, хватал оружие, колол неприятеля и совершал молодечества». В стычке при замке Казаль-де-Плен Ричард быстро рассеял сарацинский отряд — точнее, сами турки, завидев его, разбежались в стороны. Тогда король дал шпоры своему коню, помчался впереди всех и нагнал сарацин — когда рыцари догнали его, он уже убил под сарацинами нескольких коней. Амбруаз особенно любит Ричарда в минуты великодушных порывов, когда этот совершенный в его глазах, «не знающий страха» витязь, презрев опасности, кидается на выручку своих. Вот турки напали на крестоносцев, когда те заняты работой у стен Казаль-Мойена. «Битва была в самом разгаре, когда прибыл король Ричард. Он увидел, что наши вплотную окружены язычниками. “Государь, — говорили ему окружающие, — вы рискуете великой бедой. Вам не удастся выручить наших людей. Лучше пусть они погибнут одни, чем вам погибнуть вместе с ними. Вернитесь!.. Христианству конец, если с вами случится несчастье”. Король изменился в лице и сказал: “Я их послал туда. Я просил их пойти. Если они умрут без меня, пусть никогда не называют меня королем”. И дал он шпоры лошади, и отпустил ее узду...» Битва была выиграна этим рискованным поступком. «Турки бежали, как стадо скота... Так прошел этот день».
Если удача — мерило верности тактики, а в войне трудно найти другое мерило, то тактика личного геройства долго оправдывала себя в войне с турками. Амбруаз не скрывает, что вокруг Ричарда было немало людей, которые ее осуждали. Однажды он вмешался в самую гущу турок; они почти держали его в руках, готовясь схватить. Каждому хотелось сделать это, но никто не решался, боясь удара его меча. В эту минуту один из его приближенных искусно выдал себя за короля и был уведен в плен. Тогда окружающие стали говорить:
«Государь, ради Бога, не ведите себя впредь так. Не ваше дело пускаться в такие приключения. Подумайте о себе и о христианах. У вас нет недостатка в храбрецах. Не ходите один в подобных случаях. От вас зависит наша жизнь и смерть... Если голова упадет, члены не могут жить». Многие давали ему подобные советы, но всякий раз, когда он знал о сражении — а факта битвы нельзя было скрыть от Ричарда, — он кидался на турок.
40
Жан Жуанвиль (1223—1317) — французский средневековый историк, биограф Людовика IX Святого, выходец из знатной шампанской семьи.