Изощренная память заморских баронов хранила огромное количество прецедентов и ассиз, и просто удивительно, что за все время существования Иерусалимского королевства они не оформились в текст, доступный всем. Объяснение этому, вероятно, следует искать в том, что Высший совет феодалов хотел оставаться своего рода священной коллегией, кастой «сказителей права». Так, Рауль Тивериадский на просьбу короля Амори II помочь ему в систематизации текста ассиз ответил решительным отказом: «В том, что я знаю, я не хочу сравнять с собой какого-нибудь Ремона Ансиома или иного смышленого буржуа, да и вообще грамотного человека худого рода». Только после падения Иерусалима в Акре и на Кипре решатся родовитые юрисконсульты записать свой кодекс и обнаружить устои общества, которое уже было смертельно ранено и обречено на гибель.
Для сохранения и расширения христианской Палестины возможностей одного только государства было недостаточно.
Поэтому стали возникать и другие организованные силы, призванные прежде всего помогать тем, кто стремился в Палестину «во имя любовной жажды видеть». Для их защиты на трудных и опасных дорогах, для их устройства в чужой стране, а также для помощи светскому рыцарству в охране границ Палестины стали создаваться духовно-рыцарские ордена.
Первый из них — орден госпитальеров[70] — возник как благотворительное братство. Скромно было его начало. Между 1070—1080 годами, когда Палестина подверглась нашествиям сельджуков, купец из итальянского Амальфи Панталеоне Мауро создал в Антиохии и Иерусалиме приюты для неимущих и больных соотечественников, приходивших поклониться Святой земле. Эти приюты утратили свой узконациональный характер, когда крестоносцы овладели Палестиной. Рядом с госпиталем Мауро вырос поглотивший его госпиталь, названный по имени антиохийского патриарха VII века Иоанна Милостивого. Он и послужил основой для создания ордена, который вскоре широко распространил свою деятельность.
Звали основателя нового братства Жераром, и это едва ли не все, что о нем известно. Устав ордена был утвержден папой римским Пасхалием II в 1113 году. Из буллы папы ясно, что к этому времени госпитальерами уже была создана сеть приютов: Сен-Жиль во Франции, Компостелло в Испании, Асти, Пиза, Отранто, Мессина и Тарент в Италии. Идея Жерара была проста и смела до грандиозности, если иметь в виду тогдашние условия. В тех местах, где скапливались путники в Святую землю, где они садились на корабли, братство создавало странноприимные дома, при которых были переводчики и лекари; кроме того, паломникам иногда обеспечивалось сопровождение в пути.
В своей первой фазе орден госпитальеров был свободным братством «слуг бедняков», которых члены ордена, однако, именовали «своими господами». Сами госпитальеры приносили обет бедности, целомудрия и послушания, но при этом они в любой момент могли покинуть орден. Только булла Иннокентия II в 1137 году, идя, по-видимому, навстречу желаниям руководителей братства, установила правило, что без согласия братьев и магистра ордена вступивший в него не может из него выйти. Так в братство внесен был момент строгой дисциплины. Одновременно был создан институт добровольных жертвователей на нужды ордена и собратьев: все миряне, оказавшие помощь ордену, получали некоторые привилегии. В 50-х годах XII века, уже при преемнике Жерара магистре Раймунде де Пюи, госпитальеры примерили на себя — вероятно, под влиянием тамплиеров — роль военного ордена. Де Пюи предложил помощь королю Балдуину II в его борьбе с неверными, и с этого времени госпитальеры принимали участие во всех серьезных сражениях, что привело к их разделению на братьев-воинов и братьев-лекарей.
Что же до ордена тамплиеров, то он с первых шагов в 1119 году, по мысли основавших его рыцарей во главе с Гуго де Пейном, возник как военно-монашеская дружина для защиты оружием пилигримов и местных христиан. Тамплиеры, в отличие от госпитальеров, с самого начала своего существования надели латы. Эти два ордена, можно сказать, дополняли друг друга. В первые десятилетия своего существования их деятельность была весьма близка к высшим заповедям рыцарства: тамплиеры и госпитальеры фанатично верили во все, чему учила церковь, они охраняли слабых и без устали и пощады вели войну с неверными.
«Новый род воинства, как слышно, родился ныне на земле, — такими словами приветствует св. Бернард Клервоский защитников Палестины, — новый и неведомый прежним временам. Неутомимо борется он двойным оружием: против плоти и крови — мечом, против внутренней неправды — духом... Он мягче агнца и яростнее льва... совершенный и бесстрашный воин, который одевает тело железом, а душу броней веры. Не боится он никого: ни человека, ни беса. Чего мог бы он страшиться, он, кому Христос — жизнь, а смерть — счастье?.. Славными возвращаются бойцы из битвы, блаженными умирают они в ней...