Выбрать главу

В 1137 г. после долгих испытаний Иннокентий II вернул ся в Рим. Под конец своего правления он не позволил рим лянам разрушить ненавистный им город Тиволи. «Тогда (1143), — говорит Оттон Фрейзингенский, — римляне подня ли восстание и собрались на Капитолии; желая возвратить городу его старинное величие, они восстановили давно ис чезнувшее учреждение — сенат».

Как и в других городах, население Рима делилось на несколько классов. Первое место занимала городская аристок ратия: члены ее обыкновенно обозначались словом consules, которое не было связано с какой-нибудь должностью, а лишь с общественным положением. Рядом с ними стояли бароны Римской области capitani. Ниже их идут milites, которые образуют мелкую аристократию. Еще ниже следует чернь. До сих пор в Риме господствовали consules, capitani и их сторонники. Между тем, чернь имела военное устройство: каждый квартал составлял отряд под командой начальника. Недовольная господством консулов, она нашла союзников в классе milites, которые не менее страдали от этого господства, и она-то совершила революцию 1143 г.

Но в Риме это движение должно было получить другой характер, чем в торговых и промышленных городах осталь ной Италии. Здесь все говорило о славном прошлом, воспо минания о котором, переплетенные с легендами, воспламеняли воображение народа. Авторы, писавшие в то время для пилигримов и толпы маленькие путеводители, которые изве стны были под названием «Mirabilia urbis Romae», связыва ли с каждым храмом, с каждым развалившимся памятником чудесные сказания. «Капитолий, — говорили они, — называется так потому, что он некогда был главой мира; там жили консулы и сенаторы, управлявшие миром; там был дворец, весь сияющий золотом и драгоценными камнями, а внутри его находилось столько статуй, сколько было провинций в империи». Учреждая на Капитолии новую коммуну, римля не XII в. хотели вернуть себе все наследие прошлого.

Эта революция олицетворялась в Арнольде Брешийском (Брешанском). К несчастью, кроме сообщений его врагов, мы не имеем о нем почти никаких известий. Уроженец Брешии (ныне Бреша), ученик великого французского новато ра Абеляра, воспламенявшего тогда юношество смелостью своих учений, Арнольд по возвращении на родину сделался клириком. Он нападал на папу и высшее духовенство. Он хотел, чтобы церковь была преобразована, чтобы она отка залась от светских имений, забот о делах этого мира и огра ничилась исключительно своей духовной ролью. Обвинен ный перед папой в ереси, он был осужден на Латеранском соборе 1139 г. Затем он снова появляется во Франции, где подвергается преследованиям со стороны св. Бернарда, ко торый видит в нем «оруженосца» Абеляра. Изгнанный из Парижа по приказанию короля, он бежал в Цюрих. Св. Бер нард преследовал его без пощады. Вот что он писал карди налу Гвидо, который покровительствовал ему: «Арнольд Брешийский, речь которого — мед, а учение — яд, человек, которого Брешия изрыгнула и которым Рим гнушается, ко торого Франция изгоняет, Германия проклинает, Италия от казывается принять, этот человек находит у тебя поддерж ку: быть расположенным к нему значит быть против папы и Бога». Таков был человек, которого мы видим в 1147 г. во главе римлян, возбуждающим своей речью толпу на Капи толии. Испытания закалили его характер и усилили страст ность его убеждений; он хочет преобразовать церковь и го сударство, восстановить, с одной стороны простое и бедное христианство первых дней, с другой стороны — Древний Рим. Однако было бы ошибочно смотреть на него только как на мистика и мечтателя: будучи человеком дела, он отличался решимостью и живым красноречием.

Когда он явился в Рим, община торжествовала. Поддерживаемый знатью, папа Луций II хотел взять Капитолий штурмом; но он был отбит и, раненный камнем, вскоре умер (февраль 1145 г.). Община выбрала себе в начальники пат риция Джордано Пиерлеоне, одного из немногих членов аристократии, которые стали на сторону народа. Она объя вила, что папа должен отречься от светской власти в пользу этого магистрата. Нобили, находившиеся в Риме, принуж дены были признать власть «патриция»; народ разрушал феодальные башни. В 1144 г. организовался сенат, и акты датировались «от восстановления священного сената». Сенаторов было 56, по четыре от каждого округа. Один уцелевший документ, подписанный 25 сенаторами, показыва ет, что это были люди из низших классов: очевидно, что все движение носило демократический характер.

После смерти Луция II ни один из кардиналов не решался принять власть в такую критическую минуту; отыскали од ного цистерцианского монаха, чуждого политической жизни, — аббата монастыря св. Анастасия в Тге-Fontani близ Рима.

Новый папа Евгений III был простодушный и робкий человек; но за спиной этого монаха, внезапно вырванного из тиши монастырской жизни и брошенного в водоворот самой опас ной борьбы, какую когда-либо перенесло папство, стоял его учитель действительный глава христианского мира св. Бернард. Он обратился к Евгению III с трактатом «De consideratione», представляющим ценный документ для по нимания этой эпохи; здесь он утешает его, ободряет и напо минает ему об обязанностях папы. Св. Бернард знал слабые стороны церкви: он беспощадно бичевал пороки и недостат ки духовенства и его вождей. В сочинении «De consideratione» он упрекает пап в том, что они предпочли наследие Константина наследию св. Петра и придают больше значения своей светской власти, чем своему духовному сану. Он хотел бы также, чтобы церковь отрешилась от забот о земных делах: «Пусть ни один из тех, — говорит он, — кто обрек себя на служение Богу, не вмешивается в дела века». В другом мес те, в одном из своих писем к Евгению III, он восклицает: «Кто даст мне возможность увидеть перед смертью церковь Божью такой, какой она была в древнее время, когда апостолы закидывали свои сети для того, чтобы ловить души, а не золото и серебро?» Но требуя, подобно Арнольду Брешийскому, преобразования церкви, он хочет, чтобы делом реформы руководило папство.

Ненадолго между Евгением III и коммуной установился мир: римляне просили папу вернуться в Рим; он вернулся, потребовав только уничтожения должности патриция. Но согласие не могло быть продолжительно. В марте 1146 г. Евгений III покинул Рим; мы находим его сначала в Витербо, затем — во Франции, где его приняли с большим почетом, потом — в Германии. В июне 1148 г. он вернулся в Италию. Во время его скитаний Арнольд Брешийский господствовал в Риме.

Кто мог решить спор между ними? И тот, и другой обращал взоры к германскому королю. До нас дошло странное письмо, с которым «сенат и народ римский» обратились в 1149 или 1150 г., к Конраду: «Во всех своих действиях, — говорится здесь, — мы руководствуемся верностью и почте нием, которые мы обязаны оказывать вам. Мы хотим прославить и возвеличить королевство и Римскую империю, над которыми Господь поставил вас владыкой, и восстановить их в том же виде, как во времена Константина и Юстиниа на, которые по уполномочию сената и народа римского пра вили всем миром. Поэтому мы восстановили сенат и низ вергли большинство из тех, которые всегда были непокорны вашей власти; мы энергично боремся, дабы вы всеми средствами и при всяких обстоятельствах могли получать то, что принадлежит кесарю и империи». Они жалуются на то, что их преданность этому делу навлекла на них ненависть папы, знати, Рожера Сицилийского. «Придите же к нам, потому что вы можете получить в Риме все, чего пожелаете: можете прочно утвердиться в городе, который есть гла ва мира, можете лучше, чем большинство ваших предков, владычествовать над Италией и Германией, освобожденной от оков духовенства».

Многие из биографов Арнольда Брешийского неверно понимали это письмо; они смеялись над республиканцами, спешившими призвать короля римлян. Но люди того вре мени, говоря о Древнем Риме, имели в виду не республику, а империю; великие образы, встававшие перед глазами Ар нольда и его приверженцев в их мечтах о древности, кото рая представлялась им золотым веком, были образы Цезаря, Августа, Константина, Феодосия, а также Юстиниана, законодательство которого — вопреки обычному мнению, никогда не забытое — пользовалось теперь снова большим влиянием. Арнольд Брешийский и его партия не оспарива ли прав императора и не стремились к тому, чтобы исключить его из того политического строя, который они хотели установить: в их глазах власть императора и его пребыва ние в Риме не заключали в себе ничего несовместимого с восстановлением сената и римского народа.