3 июля осажденные отправили гонцов к Саладину, извещая его, что держатся из последних сил. Саладин сделал отчаянную попытку отвлечь осаждавших вылазкой, но атака была отражена воинами Ричарда. После этого «французы», не беспокоясь за тылы, пошли на решающий штурм, и, казалось, им сопутствовал успех: маршалу Обри Клеману даже удалось водрузить знамя на гребне стены. Но лестница, по которой он взбирался, не выдержала тяжести напиравших сзади, сломалась — и они посыпались вниз. Клемана же мусульмане зацепили железным крюком и утащили на свою сторону. Это внесло замешательство в ряды крестоносцев, и они отступили. Впрочем, они прочно укрепились в окопах, полностью прервав сообщение города с внешним миром, и после некоторых размышлений комендант Акры Маш-туб сам отправился к Филиппу предлагать капитуляцию на прежних условиях. Французский король ответил ему отказом, и все ждали, что по завершении трехдневного траура по Обри Клеману штурм возобновится.
Между тем Ричард, как мы уже сказали, вел переговоры с Саладином — как представляется, имея только одну цель: оттянуть развязку до своего выздоровления. О содержании этих переговоров нам ничего не известно, но очевидно, что они ни к чему не привели. 6 июля Ричард, наконец почувствовавший себя лучше, готовился лично повести рыцарей на Акру. Однако именно в этот день Саладин предложил Филиппу новые условия сдачи города, весьма благоприятные для крестоносцев. Что заставило его пойти на это, трудно сказать. Возможно, положение Акры и в самом деле было очень плохим, а может быть, на Саладина повлияли какие-то известия из его владений, которые побудили отдать многое, чтобы не потерять все.
Согласно этим условиям, Иерусалим, как и все земли, завоеванные в течение пяти лет до дня пленения иерусалимского короля, отходили к христианам. Крестоносцы, в свою очередь, должны были заключить с Саладином двухлетний союз и выступить против его врагов за Евфратом.
Впрочем, эти предложения были отвергнуты обоими королями — Ричард был настроен весьма воинственно, а Филипп в такой ситуации не счел возможным говорить о мире — и 7 июля крестоносцы пошли на штурм. Ричард участвовал в нем, лежа на носилках, с которых и посылал стрелы в неприятеля. Он был уверен, что безоговорочная победа — дело нескольких дней. Ему и в голову не приходило, что в это время за его спиной переговоры об условиях сдачи города продолжаются. Пока он мечтал о том, как его воины ворвутся в Акру, Конрад Монферратский в ночь на 11 июля с полного одобрения Филиппа заключил с эмирами перемирие и, в сущности, столковался с ними об условиях капитуляции. Узнав об этом, Ричард был вне себя от ярости и не прекратил атаковать город, будто перемирие его не касалось. Филипп, в свою очередь, когда стало ясно, что английский король не слушает его приказаний, едва не отдал приказ усмирить Ричарда силой. Все могло закончиться страшным кровопролитием, но в дело вступили другие вожди крестоносцев и с немалым трудом добились видимости согласия между королями.
Тут же, однако, начались раздоры по поводу условий капитуляции. Конрад и Филипп готовы были дать местному населению не только свободу, но и право уйти со всем имуществом. Ричард же, как говорят его недоброжелатели, был не согласен вступать «в пустой город», так как Мессина и Кипр приучили его к богатой добыче. Но положение было таково, что вожди крестоносного движения не могли не прийти к компромиссу. Сошлись на том, что Акра передавалась крестоносцам со всем находящимся там золотом, серебром, оружием, судами, запасами и христианскими пленниками. Эмиры обязались выдать Крест Христов, освободить еще 1500 пленных христиан и заплатить 200 тысяч бизантов контрибуции. Гарнизон Акры должен был получить свободу и уйти со своим имуществом не сразу, а лишь при условии выполнения Саладином в определенный срок этих обязательств (хотя, заметим, Саладин в переговорах не участвовал и, следовательно, от обязательств был свободен). Иначе защитники города оставались на милость победителей и становились их пленниками. Иерусалим текстом соглашения был обойден молчанием, что вообще-то вызывает вопросы.
Вступление в Акру совершилось с подобающим торжеством. На башнях ее взвились латинские знамена. Церкви, обращенные мусульманами в мечети, вновь были освящены. Но с первых минут торжества среди разноплеменных крестоносцев появилось много недовольных. Дело было в том, что два короля разделили город и добычу между собой и впускали в него только своих воинов, полностью отрезав от добычи тех, кто прежде их приезда долгие месяцы бился под Акрой. Особенно много упреков пришлось на долю Ричарда. У всех на устах было его столкновение с Леопольдом V, герцогом Австрийским, который пользовался особым его нерасположением как сторонник Конрада и Филиппа и родственник низложенного кипрского императора. Леопольд одним из первых взобрался на стены Акры и водрузил свое знамя. Ричарда это вывело из себя: под смех окружающих знамя Леопольда было сброшено наземь, а сам он изгнан из квартала, где хотел расположиться.