Девять лет спустя обращение Citigroup к правительству США за финансовой помощью на сумму 45 миллиардов долларов ознаменовало провал этого закона. Но в 1999 году Сэнди Вейл ощущал огромное удовлетворение, заняв должность руководителя самого мощного банка в США, если не во всем мире. И это было только начало. Энергичный делец с Уолл-стрит договорился с эксцентричным технарем о совместном председательстве в правлении компании. И в феврале 2000 года, всего через четыре месяца после того, как Конгресс благословил их союз, Вейл устроил внутренний переворот. Рида вытеснили из компании, после чего провели общую кадровую перетряску в руководстве.
После ухода Рида Вейл решил развить свой успех и за счет экономии на издержках нашел возможность выплатить акционерам Citicorp 70 миллиардов долларов, которые новая компания задолжала им по условиям крупнейшего в истории США на тот момент соглашения о слиянии. В свете этих бурных событий прикрытие экзотического эксперимента Джона Рида с электронными деньгами прошло незаметно, тем более что расчеты кредитными картами теперь широко практиковались онлайн, что практически исключало потребность в электронных деньгах. К середине 2001 года проект электронной денежной системы был окончательно закрыт. Розен, которому исполнилось 60 лет, досрочно ушел в отставку. Колин Крук уволился, чтобы заняться научной деятельностью в Уортонской школе бизнеса. Идея электронных денег Citibank зачахла и умерла.
Члены команды Розена считали, что решение прикрыть проект электронной денежной системы – не что иное, как проявление внутрикорпоративной бюрократии и способ сэкономить деньги на проекте, который попросту не интересовал Вейла. Однако в нем проявилось глубокое философское различие между приверженцами инновационных проектов, стремившимися зарабатывать прибыль за счет выхода на рынок с новыми, экономичными бизнес-моделями, и приверженцами нравов, господствующих на Уолл-стрит, живым воплощением которых был Сэнди Вейл. Банкинг в понимании Уолл-стрит – это не что иное, как погоня за рентным доходом. Его основная цель – сохранение и наращивание существующих потоков выручки, например платы за обслуживание кредитных карт, а не поиск новых источников ее получения. После отмены Закона Гласса – Стиголла и последовавшей за ним волны слияний коммерческих и инвестиционных банков (прежде всего создания Citigroup, слияния Chase Manhattan с JP Morgan, Bank Boston с Fleet Bank, а позднее и с Bank of America) эти идеи заняли господствующие позиции в американской финансовой системе. В соответствии с ними мускулы, бабки и обман приносят ничуть не меньше денег, чем мозги.
Конечно, в последующие годы новые гигантские финансовые супермаркеты нанимали целые толпы гиков-математиков, но вместо того, чтобы искать способы повышения эффективности финансовой системы, они предлагали инновации, направленные на монополизацию информации и извлечение дополнительной прибыли из клиентов, которых старались держать в неведении относительно того, что именно они покупают. По рекомендации этих гениев от статистики их работодатели накопили огромные пулы ипотечных кредитов, мертвым грузом повисших на их балансах, а затем переформировали их в уникально сложные, непрозрачные ценные бумаги, истинную стоимость которых очень трудно установить. Их предлагали покупателям в качестве беспроигрышного варианта. По мере того как все больше этих ценных бумаг покупали пенсионные фонды, страховые компании и прочие операторы на глобальных рынках государственных сбережений, машина секьюритизации требовала все больше займов, что в свою очередь приводило к выдаче сомнительных кредитов американским домохозяйствам с низким уровнем доходов.
Остальное всем известно. Как только стало понятно, что лежащие в основе пирамиды ипотечные займы гораздо более низкого качества, чем показывали многочисленные рейтинги, карточный домик рухнул. Поскольку банки к этому времени стали очень-очень крупными и прочно внедрились в сеть глобальной финансовой системы, правительства по всему миру оказались вынуждены вкладывать в их спасение миллиарды долларов, евро и фунтов налогоплательщиков. Причины расцвета криптовалют можно правильно понять только в свете этих катаклизмов.
Через два дня после 15 сентября 2008 года – даты банкротства банка Lehman Brothers – Мохаммед Эль-Эриан, на тот момент один из двух СЕО крупного инвестиционного фонда Pacific Investment Management, сутками работавший ради спасения компании из бурлящего финансового Мальстрема, улучил минутку и позвонил жене из штаб-квартиры PIMCO в Ньюпорт-Бич (штат Калифорния)[53]. Он попросил ее спуститься к ближайшему банкомату и снять с карточки как можно больше наличных денег. Она не сразу поняла, зачем ей это нужно делать. Тогда он объяснил: есть опасение, что американские банки завтра не откроются.
53
“When Wall Street Nearly Collapsed,” Fortune, September 14, 2009, http://archive.fortune.com/galleries/2009/fortune/0909/gallery.witnessesmeltdown.fortune/.