– Можно подождать здесь?
Голос принадлежал весьма непростой особе средних лет. Тонущим сердцем я сделала пару выводов относительно нее и испытала странное желание снова увидеть Турова.
– Ждите. – Я коротко, но решительно кивнула на рабочий стол Макса в противоположном углу.
Женщина слегка наклонила голову, профланировала мимо и с невероятным, вынимающим из похмельной меня душу изяществом села за его стол. Именно в этот момент происходящее разонравилось мне окончательно.
– Позвольте поинтересоваться. – Я два раза сглотнула, но проще не стало. – Откуда вы знаете, что Макс здесь работает?
– Он рассказал мне.
Я поняла, что влипла окончательно.
– А это секрет? – Она пристально на меня посмотрела.
– Понятия не имею. – Я придвинула ноутбук поближе, открыла «Pages» и набрала:
«Вчера, около четырех часов дня, случился прорыв».
Фраза была настолько плоха, что я с удовольствием швырнула бы компьютер в стену, но не в присутствии же… знакомой Макса. Назвать ее хоть как-то я затруднялась. Книжный агент? Или как там эта глупость именуется? Непохоже, слишком шикарно выглядит. Да и не стал бы агент приезжать сюда.
– Вы, наверное, Роза?
Я все-таки захлопнула крышку ноутбука, чувствуя, как стучит разогнанное алкоголем сердце. Хорошо, Лешкины приятельницы научили краситься так, что даже после ночи слез и хождения по барам я выглядела свежо и притягательно. А вчера было только шампанское, да и уехали мы не поздно.
Я кивнула и замерла выжидательно. Практика подсказывала, что, если отмести все версии, единственная оставшаяся и будет ответом. В голове сразу мелькнули Шерлок Холмс (у которого в глубоком детстве я этот прием и подцепила), Оскар Уайльд (по миллиону причин), Лондон, наш белый дом, и затылок стало ломить просто невыносимо.
– А почему вы на дне рождении не были? – спросила я и едва сдержала порыв позвонить Турову и умолять его принести мне льда из холодильника, аспирина, чего угодно, только чтобы это все прекратилось.
Розамунда была как-то поустойчивее. Хотя, в общем-то, ее на самом деле не было. Хотя… Ощущение кислоты на коже, длинные тяжелые волосы и глаза в глаза с Гамовым. Неужели все придумка и игры разума?
– Только прилетела из Парижа, никак не успевала. Собственно, это вас не касается.
Я сглотнула, кивнула и вышла за пятнадцатым, наверное, стаканом воды. Рядом с кулером обнаружился Туров, по всей видимости, разговаривавший с цистерной.
– Гера! – размашисто выдавила из себя я и хлопнула его по плечу. – Общаемся с неживой природой, никак?
– Воды холодной нет, Оливин, кто-то переусердствовал и сломал кран. Есть предположения насчет личности злоумышленника?
Он издевательски посмотрел на меня. Я снова испытала какое-то странное и размытое ощущение, совсем уж непонятное в свете того, что мне наконец-то удалось добраться до Лешки, только вернувшегося из очередной командировки.
Виски сжало тисками, и я зажмурила глаза.
Против ожиданий, Туров хмыкнул даже как-то сочувственно и налил стакан горячей воды – мне. Я протянула руку, потом поняла, что смогу взяться только за самый край, какого-то черта проскользила по туровским пальцам и, смущенная и злая, вернулась в кабинет, делая глоток и, конечно, обжигаясь до ужаса.
Любовница Гамова что-то кому-то втолковывала по «Верту», поэтому в довершение всего я чуть было не облилась кипятком. Грызущее чувство заползло под кожу, и я, испугавшись, вдруг поняла, что совсем не ко двору Максимилиана Гамова, предпочитавшего ровесниц и дам постарше.
В коридоре раздались торопливые шаги, что-то хрипло бросил Туров, в ответ послышался знакомый смех. Наверное, надо было бежать.
– Полночь сказал, что ты умираешь, – усмехнулся Гамов, входя в кабинет и протягивая мне пакет из находившейся неподалеку кофейни.
– Полночь? – Дама на том конце комнаты рассмеялась. – Это вы так Германа зовете?
«Дошло», – мрачно подумала я.
– Мам? – удивленно спросил Макс и рванул к своему столу.
Полсекунды я пыталась понять, потом, не веря своим глазам, начала подмечать бесконечное множество, миллион маленьких, поразительных сходств. В самом деле, она его в пятнадцать, что ли, родила? И почему мне это сразу не пришло в голову?
Стараясь не смотреть на то, как они радостно обнимают друг друга – Макс сделался похож на ребенка, и мое сердце дрогнуло, – я деловито вытащила из пакета три больших стакана. Так, один ему, один мне, один… Я сжала зубы посильнее. Один до краев был наполнен льдом.