«Ненавижу! Ну почему ты всегда мне всё портишь?!»
Он активировал систему ПВО базы, не забыв отключить систему распознавания «свой-чужой» — ведь корабль изготовлен теми же белыми марсианами. К счастью, за десять дней заточения Алеф достаточно разобрался в местном программном обеспечении.
База охранялась теми же самыми лазерами-не-лазерами, что и гробница Рианона. Только если там был один «хвост скорпиона», то здесь — несколько десятков. Одного их касания было достаточно, чтобы разнести маленький кораблик в клочья.
Дж-Онн был хорошим пилотом, и мог бы уклониться, если бы Алеф наводил эти установки сам, лично. Но мыслей автоматики он читать не мог.
Вдобавок, станция расположилась в атмосфере Венеры чертовски удачно в смысле самообороны — белые своё дело знали. Она висела на высоте 50 километров над поверхностью, где давление было чуть выше земного, а температура — 70 градусов Цельсия. Будь она выше, к ней было бы можно подойти на высокой скорости, быстро проскочив зону обстрела. Будь ниже — можно было бы подкрасться незаметно, скрывая свой тепловой след в раскалённой атмосфере.
Тем не менее, на этой высоте были плотные облака из серной кислоты. Они скрывали саму станцию, но также затрудняли визуальное и радиолокационное обнаружение атакующих её противников — приходилось полагаться на инфракрасные датчики, сенсоры тёмной энергии и психической активности.
Но план атаки готовил не один Дж-Онн, а вся марсианская цивилизация, используя археологические и планетологические наработки за много веков. Кораблик Преследователя зашёл к станции снизу, из более плотных слоёв атмосферы, отключив ядро эффекта массы, используя только крылья и реактивные двигатели. Его тепловой след терялся на фоне раскалённой поверхности. А для обмана психических сенсоров он использовал старый трюк Преследователей — вывел почти всю массу своего тела в трёхмерное пространство. При этом он раздулся настолько, что едва не разорвал кабину и пассажирский отсек корабля, зато в Жидком Космосе остались лишь «головки» многомерных молекул, и активность биопластика там снизилась до минимума.
Космические корабли малков, что белых, что зелёных, отличались одной важной деталью — внутренней обшивкой из специального композита, «подавителя чувств». Его главным достоинством была непрозрачность для марсианского зрения в нескольких диапазонах, особенно в инфракрасном. Без этого полёты в космос были бы невозможны — работающий за тонкой перегородкой реактивный двигатель вполне может вызвать приступ огненного ужаса.
Из-за этого Алеф узнал, что станцию взяли на абордаж, только по показаниям приборов — сам он не увидел и не услышал, как планетолёт Дж-Онна ворвался в ангар. Обоим пришлось выждать, пока полностью погаснут двигатели, прежде чем выйти навстречу друг другу.
— Ты как красная пыль, братец, — процедил Ма-Алефа-Ак. — Вездесущая, забивается во все щели, и от неё невозможно избавиться.
— Почту за комплимент, — отозвался Преследователь, собираясь из многотонного зеленоватого дрожащего «пудинга» и готовясь к телепатическому поединку, при этом не забывая смотреть по сторонам. — Пойдёшь со мной добровольно, или мне придётся тебя заставить?
— Это ещё кто кого заставит, — Алеф нанёс первый пробный ментальный удар, на всякий случай ещё раз сопроводив его Уравнением. Выпад был легко отражён, а «идеального психического оружия» брат, казалось, не заметил вовсе. — Здесь у тебя нет поддержки Великого Голоса, а по психической силе мы с тобой равны. Но ты не так сильно ненавидишь меня, как я тебя.
— Я тебя вообще не ненавижу. Мне жаль тебя.
— Звучит оч-чень благородно, но жалость — плохое ментальное оружие, знаешь ли.
Он обрушил на Дж-Онна полный набор своих комплексов. Обиду на родителей, зависть к брату, тоску по сестре, страх перед будущим и нежелание настоящего. Преследователь принимал всё стойко, отвечая решимостью и отвагой, ассимилируя и переваривая вспышки гнева, но постепенно его ментальные щиты начали проседать. В конце концов, у Алефа было десять дней, чтобы оптимизировать свой мозг для телепатического поединка, а брат минуту назад представлял собой бесформенную груду биопластика, и вернулся после неё в будничную форму — без всяких специальных дополнений.
Но неожиданно… под первыми прорванными оболочками он обнаружил слой абсолютно непробиваемой стальной воли. Такой, что противостоять ей не было ни малейшей возможности. Одно лишь соприкосновение с этой непробиваемой решимостью уже травмировало разум Алефа. Всё равно, что с размаху ударив по груше с опилками обнаружить внутри неё глыбу бетона.