— Ты кто?
Боец, обвешанный плитами СИБЗ и амуницией с ног до головы, ухмыльнулся:
— Главный есть у вас, господа тюремщики?
— Сам чьих будешь?
Петюня уже понял, что мужик явно не из простых бойцов, но терпеливо ждал ответа:
— Интернационал слышал? Антей у меня позывной.
— Ого! Каким чертом вас, рэмней, сюда занесло?
— Дело до вас, арыштантов, имеется. А ты хоть и мелкий, но напасть как резкий. Что у вас там?
— Жемы в основном окопе. Минимум десяток. У нас первый жмур, два бегунка, самим не вытянуть.
Антей задумался, осторожно положив пулемет в сухое место. Петюня завистливо наблюдал, как чернорус пробормотал что-то в мини-гарнитуру. У штрафбатовцев имелись лишь цинские «болталки», которые противник засекал на раз. Через минуту из-за угла траншеи показались двое бойцов в темном «болотном» камуфляже. Петюня слышал что-то о легендарной бригаде «Базальт», но что они делают здесь?
— Значит так, бойцы. Ваша задача давить жемов огнем. Три очереди по три, дальше одиночными, — Антей кинул взгляд в сторону вязки одноразовых гранатометов, затем перевел глаза на Петюню. — Успеешь?
— Типа да.
— Не типа, а так точно! Привыкай к армейским раскладам.
Грохот ощерился и показал выбитые зубы.
— Мы тебе не сапоги, нам такой расклад не катит.
— Как знаешь. Тебе кашу из лаптей хлебать. Сапый, готов?
— Ага.
Штрафники с интересом наблюдали, как республиканец заряжает ручной револьверный гранатомет гранатами с цветными наконечниками.
— Антей, сначала синие?
— Да, потом красными добьем.
Мощный боец привстал, поднял пулемет и неспешно двинулся к повороту траншеи. За ним двигался более мелкий Рыбарь, держа в руках ухватистую винтовку с интегрированным глушителем и оптическим прицелом. Штрафники проводили взглядом союзников и незаметно выдохнули. С таким подкреплением у них есть шанс дожить до вечера.
— Поехали!
Грохот и длинноногий штрафник Третий тут же начали лупить в сторону жемайтов. Под их прикрытием по кишке траншеи вперед по-тихому ушли республиканцы. Оставшийся рядом с Петюней Сапый примерился и несколько раз выстрелил из гранатомета в сторону жемайтских пехотинцев. Там тут же показался синеватый дымок, раздались проклятья, а выстрелы затихли.
— Ага, — ухмыльнулся ополченец и начал ловко заряжать гранаты с красными наконечниками.
Спереди раздался серьезный до жути грохот пулемета. Сапый вынул из мешка нечто вроде шнура с наконечником и поднял высоко над собой. Петюня с интересом наблюдал за видеощупом. Изображение боец «Базальта» рассматривал на опущенном прямо на глаз мониторе. Подобная техника штрафбатовцам, да и обычным кадровым даже не снилась.
— Прикрывайте! — Сапый выскочил за поворот и саданул две гранаты вверх. Петюня и Семерка поскакали за ним. Оставаться одним все равно было не резон. Спереди пару раз грохотнул пулемет, раздалось несколько одиночных выстрелов и все затихло. Вскоре начали попадаться трупы жемайтских бойцов. Обычные с виду мужики, потные и небритые, набранные по мобилизации. И за что воюют? За химеры великого прошлого? Так сколько сотен лет опосля прошло?
Антея нашли около разбитого в хлам опорника. Петюня присвистнул:
— Тут не менее ста пятидесятого сработал.
— Разбираешься? — глянул на него Рыбарь, крутивший в руках затрофеенный нож.
— А то как! Грохот где?
— Трофеи снимает. Себе ничего не нашел?
— Не беру, плохая примета.
— И зря. Мы поначалу только ими и жили. Обувку бы тебе сменить, паря. А насчет примет — это если ты лично убил, то канает.
Петюня что-то пикинул и исчез в ближайшем окопе.
— Что думаешь, Рыбарь?
— Этого я бы взял, и длинного. Ловко пуляет.
— Решено. Эй, Петюня ты где?
Штрафник юрко вынырнул из обрушившихся бревен блиндажа и кинул вперед вещмешок. Затем показал бойцам «миланские» коричневые ботинки. Грохот радостно ощерился и прикурил из трофейного курева:
— Красава! А тут богато.
Антей остановил Первого и многозначительно хмыкнул.
— Значит так, тюремщики. Вы нам должны. А у нас дело есть. Поможете, и мы вам поможем.
— Это как? — Петюня внимательно уставился на республиканцев. Ему отчего-то казалось, что рядом с теми они имеют шанс выжить и многому научиться.
— Командование к нашему мнению прислушивается. К себе попросим перевестись.
Штрафники переглянулись. Когда их забирали в штрафбаты, то обещали совсем иное. Но кто верит ссученным? Эти мужики по их понятиям были в авторитете. Грохот сплюнул сквозь зубы: