— Дядя Ваня, эта драка в эфире неспроста. Сотоцкий явно что-то задумал. Вот помяни мое слово, зажравшихся генералов скоро начнут пиздить со всех сторон. Они перешли черту, за которой существовал их иммунитет.
Старый репортер, колумнист известного издания задумался, затем двинул молодого коллегу по плечу:
— Вали быстрее, Митяй, пацанов выручай! Отмажь их от ментов. Заодно познакомишься. Зуб даю, скоро движуха на передке пойдет, и тогда такой эксклюзив с их помощью оторвешь!
Митяй задумчиво уставился на зубра мировой прессы, а затем рванул к себе со стула куртку. Дядя Ваня дурного не посоветует!
— Нарушения нарушаем, товарищи бойцы.
Мордатый сержант пакостно лыбился и откровенно издевательские медленно сканировал документы помрачневших республиканцев. Нарушения всегда найти можно. Особенно у таких отпетых анархистов, как бойцы батальона «Медведи». Конфедераты их особо не любили за социалистические взгляды.
— Да не твое собачье дело! — провоцировал полицейского всерьез набычившийся Сеня.
— Тебе в околотке быстро объяснят, кто из нас пес смердящий!
Усач повернулся к старшему патруля:
— Герман, успокоил бы ты своего напарничка от греха подальше. Сеня у нас больно уж нервный. Мы в командировку в город прибыли. На хрен вы тут, вообще, нарисовались?
— Документы на командировку есть? — лицо полицейского прапорщика было, как будто вырезано грубым резцом. Холодные глаза в призрачном свете уличных фонарей недобро блестели.
— В номере остались.
— Тогда все равно проедем до околотка. Составить протокол требуется. Был ведь вызов из кафе?
— Герман, ты чего такой ссученный стал? — не выдержал молодой боец. — Власть почуял? Мы же знаем…
Прапорщик резко развернулся к бывшему однополчанину, но его остановил голос подошедшего журналиста:
— Господа полицейские, можно вас на два слова.
Прапорщик злобно зыркнул на Сеню и нехотя двинул к гостю из столицы. Им строго-настрого запретили ссориться с любыми столичными журналистами. Несколько минут они о чем-то переговаривались, завершив разговор рукопожатием.
— Сержант, отпускаем!
Белобрысое лицо второго полицейского скривилось в гримасе:
— Герман, какого хера?
— Кому Герман, а кому товарищ прапорщик. Сел в машину!
Затем старший патруля повернулся к усачу, протянув ему документы:
— Бирка, это в первый и последний раз. И оружие впредь оставляйте в гостинице, вольные дни давно позади.
Республиканец, не торопясь, спрятал во внутреннем кармане бумаги, демонстративно поправив при этом открытую кобуру, из которой торчала рукоять пистолета.
— Благодарить не буду, вины за собой не ощущаю. Но возвращался бы ты, Герман, обратно в батальон. Вскоре нам все служивые понадобятся. Великие дни наступают.
— Парень, а ты зачем это сделал? Сам вроде из Петрограда? Журналист? — Бирка внимательно оценивал молодого человека, который спокойно выдерживал его колючий взгляд.
— Блог веду и на «ТСТ» работаю.
— Ого! Столичная знаменитость, — ощерился весело молодой боец. Сеня по натуре был добрым парнем и не мог долго злиться.
— Дело у меня к вам имеется. Вы же из корпусов?
— Допустим.
— Мне кровь из носу надо попасть на передовую. В штабах в который раз по кругу футболят, суки.
— Так добывал бы информацию из других источников. В Новоградке полно бывалых ветеранов. Можно запросто репортаж для телика сварганить.
Митяй с претензией глянул в глаза усачу. Серьезный человек, хотя в звании невелик. Но журналист знал, что в Республике они ничего не значат.
— Я так не работаю. Пишу только то, что вижу сам. Поэтому у меня и подписчиков за полмиллиона.
— Сколько? — присвистнул Сеня.
— Это лишь на Сокере. Есть площадки и поприличней. Там уже аналитика и видео.
— Занятно, — командир взвода спецопераций Бирка задумался. Этот чернявый парень в модном прикиде его заинтриговал. — Значит, есть связи в столице?
— Куда без них?
— Давай так. Мы еще два дня в городе, разные дела-делишки порешать. Завтра вечером найдешь нас в ресторане гостиницы. Там и поговорим конкретней.
— Лады!
Сеня оглянулся вслед столичному журналисту.
— Бирка, а на хрена он нам сдался?
Во избежание неприятностей бойцы двинулись в отель дворами. Вряд ли там в такое время кто-то посторонний бродит. Прифронтовой город привык с наступлением вечера запираться в квартирах.
— Эх, молодой ты исчо. Нам в столице во как потребны подобные ему люди со связями! И сам подумай, кто у него в подписчиках.