— Да ладно, проехали. Тебя, кстати, надолго к нам на усиление?
— Да… — молодой покосился по сторонам, — я бы вообще сюда с семьей переселился. Хорошо тут у вас. Театры, музеи, культура. Детей есть куда пристроить.
— Ну это тебе только кажется, что хорошо, — кисло усмехнулся прапорщик. — Мужики на войне, бандитов стало больше. А тут еще эти басмачи, будь наши капиталисты не ладны. Назавозили эту черную перхоть, обратно лопатой не выкинешь.
Пухлощекий крепкий молодец задумался:
— Тяжко у вас?
— Да привыкли. Тут главное — рот не разевать.
— Да я привычный. В Яицкой компании участвовал.
— Это хорошо. Тогда… — прапорщик задумался. — Тут вскорости дома освободят от лишних людишек. С конфискацией. Так что, если контракт на пять лет подпишешь, можно будет квартирку организовать. Сколько у тебя в семье народу?
— Жена, дочка и сын.
— Лады. Держись меня, устроим. Но служба у нас серьезная.
Молодой постовой насупился:
— В жандармы, что ли?
— Вот ты тюлень! Это же ОПБ — отдел по борьбе с бандитизмом. Там пацаны крутые.
— Опричники, что ли? Это я согласный.
— После смены тогда поговорим. Опа, не зевай, пошли вперед!
На площадь внезапно вынесло несколько колонн народу. Впереди несли флаги. Как Чернорусские, так и Имперские. Мелькали и стяги национал-патриотов. Молодой постовой напрягся. Столько людей им не сдержать. Но прапорщик был спокоен. Он подошел к группе крепких парней в полевом камуфляже и поздоровался со старшим.
— Знаешь их?
— Ага. Присматривают за своими гавриками.
Молодому напарнику все равно было не по себе. Он видел впереди лишь еще пару постовых и небольшую группу жандармов в полном «фарше».
— Мы же их не сдержим, если что.
— А это и не наша задача. Ты смотри! — прапорщик отошел и что-то закричал в рацию. В посольства полетели тухлые фрукты и яйца. Бедолаги европейцы уже были готовы к подобному и закрыли фасад фанерой. Но вслед внезапно полетел горящий флайер. «Следящие» быстро вычислили хулигана и сейчас вытаскивали его из толпы. За своего попытались было заступиться студенты, но их быстро успокоили телескопическими дубинками.
— У этих не забалуешь, — поежился молодой постовой и внезапно заметил боковым зрением какое-то движение в переулке. — Прапорщик, глянь! У этих гадов зажигалки!
— Провокаторы. И почему на мою смену? За мной! Оружие на изготовку!
Старший наряд уже громко свистел в свисток и вскоре выпалил в воздух из табельного. При военном положении у полиции стало больше прав и возможностей.
— Стоять! Стоять, я сказал!
Молодой полицейский оказался парнем резвым. Он метнулся вперед и ловким движением уронил одного из провокаторов на булыжную мостовую. Тот заорал от боли, так как ударился о камень локтем. Защелкнув наручники, полицейский тут же помчался за вторым нарушителем. Тот оказался постарше и бегал не так быстро. По пути он выкинул сумку и поспешил к стоявшей за углом машине. Но не успел. Одним прыжком молодой напарник снес провокатора и прижал к земле. Из машины раздалось два выстрела, но неизвестные стрелки промазали. Прапорщик уже спешил на помощь и начал палить издалека. Темный автомобиль мигнул фарами и скрылся в подворотне. На подмогу примчались «камуфляжные»
— Ты как, братишка?
— Суки, новую шапку испортили! — молодой полицейский поднялся с мостовой и отряхивался.
— Нашел, о чем думать, — засмеялся усатый боец из «Братства». — Главное — голова цела! Но ловко ты их.
Прапорщик кинул под ноги взятого первым задержанного и поднимал с булыжника второго:
— Ба! Какие люди. Гражданин Кисслинг, вы давно в террористы переквалифицировались?
— Сатрапы! Вы давите свободную мысль. Я требую меня отпустить! Это провокация!
— Ну да, — прапорщик натянул перчатки и осторожно открыл сумку. — А это у вас откуда? Кого вы жечь собрались, Кисслинг?
Лицо не сходившего с экранов еще несколько лет назад политикана побледнело.
— Это провокация! Мне подбросили!
Усатый усмехнулся:
— Не прокатит. Мы всю обстановку летаками снимаем. Так что попали вы, господин хороший, по самые гланды.
— Вызываю опергруппу, — заявил прапорщик и взялся за рацию. — Первый, это пятый. У нас задержание с огоньком. Да, провокация. Предотвратил. Хорошо. — Затем старший патруля повернулся к задержанным. — Финита ля комедия, господа. Судить вас будут по законам военного времени. А это… от десяти до пожизненного. Или штрафбат по желанию. Не хотите за Родину кровь пролить, уважаемые?
Бойцы Братства заржали. Казалось, что из Кисслинга выпустили весь воздух. Так он сильно обмяк.