– Саша, насколько я понимаю - сбывается мой прогноз? - сразу перешел к сути Домбровский, худой, бородатый, растрепаный, в толстых очках и мятой одежде. Он уже достал из сумки ноутбук и открыл его, пристроив у себя на коленях.
– Да, так получилось. - ответил Бурко. - Был теракт, предположительно - "зеленые", наверняка из окружения кого-либо, работавшего или работающего в институте. Взорвали самодельную бомбу, инфицированные животные оказались на свободе. Есть погибшие.
– В таком случае до наступления хаоса осталось дня три-четыре. Не больше. - категорично заявил Домбровский.
Салеев молчал, глядя в огонь в камине. Бурко обратился к нему.
– Я тоже так полагаю. Поэтому, Марат… - Салеев поднял голову. - Марат, начинай принимать меры по "Последнему Плану". Семьи тех, кто в списке, должны быть эвакуированы до послезавтрашнего утра, максимум. И сразу начинайте укрепляться. И езжай сразу в Центр, командуй. Мы же составим оперативный штаб, плюс Пасечник, разумеется, задержимся здесь. Поэтому у нас все должно быть готово к тому, чтобы мы не просто смогли уехать, а еще и прорваться через беспорядки.
– Я вертушки поставлю на готовность, дальности им хватит долететь досюда и обратно. И место для посадки во дворе нормальное. Дадите отмашку и они вылетят. Я останусь здесь, там и Баталов легко управится. Если закроют полеты, то прорвемся на машинах, а нам вышлют бронегруппу навстречу.
– Хорошо. - кивнул Бурко.
В том же Центре находились три новеньких вертолета Ми-8МТВ, официально принадлежащих все тому же Минюсту и предназначенных для "тренировочных целей", хотя на самом деле их готовили как раз для таких экстернных случаев. Все три были в идеальном состоянии, а на складах лежали запчасти к ним, которых лет на двадцать хватило бы при активной эксплуатации.
– Пусть завезут оружие и экипировку твоей охране, распорядись. - продолжал командовать Салеев. - Моей команды Пасечнику не хватит. И на всякий случай надо всю охрану обеспечить нормальными документами, пусть становятся "контрабасами". Тогда комар носа не подточит под вашу оборону. Заборы у тебя высокие, электроника на уровне, так что будем здесь как в крепости. По плану здесь будет двадцать четыре человека с хорошим оружием, так что безопасность обеспечим. Что с семьями решили?
– Моих оповещу, как проснутся,… Коля?
– Моим я уже сказал. Собирают вещи.
– Хорошо. Семьи поедут прямо сегодня, на служебных машинах, с ними - десять человек, тоже с документами Минюста и с полноценным оружием.
– Это нормально. - согласился Салеев. - Сегодня на дорогах будет еще спокойно, да и будний день… За пару часов доедут, если с мигалками.
– С этим решили. - сказл Бурко и поставил опустевшую чашку на столик. - А теперь самое главное - пропал исходный "материал". И мы сейчас будем думать, чем это нам грозит, что случится, если мы его не найдем, а главное - где и у кого его стоит искать?
Дворник Петр Дьяков, работавший еще и художником-оформителем по совместительству, проснулся от ощущения того, что в комнате есть еще кто-то, кроме него. Он жил на первом этаже панельной девятиэтажки, в служебной квартире, ради которой, собственно говоря, и поступил на эту работу. Как еще приезжий человек творческой профессии может найти в Москве квартиру по карману?
Вообще Дьяков был дворником "новой генерации", как он сам себя называл. Интеллигентный человек лет тридцати, с бородкой и в очках, всегда в чистом и выглаженном оранжевом комбинезоне и красной кепке-бейсболке, доброжелательный и вежливый по отношению к жильцам. Двор у него всегда был в чистоте и порядке, и местные бабушки не могли намолиться на него.
Спал он всегда с открытыми окнами, даже зимой, а от вторжения врагов его защищали толстые решетки. Ничего больше кошки в эту решетку проскользнуть не могло. Кошки заскакивали, это случалось, но что совершенно противоестественно для дворника, Дьяков кошек любил, и многие из них даже находили у него временный кров и пищу. Поэтому сейчас, когда он приоткрыл глаза и увидел темный силуэт на подоконнике, он подумал, что к нему заскочила одна из его постоянных посетительниц. Но затем Дьяков понял, что это не так, силуэт был больше кошачьего и совсем другой по форме. Едва он успел об этом подумать, как животное с подоконника перемахнуло к немцу на кровать и не издав ни звука, вцепилось зубами ему в руки, которым он едва успел прикрыть лицо. Непонятная, мерзко пахнущая тварь навалилась сверху и трепала зубами его предплечья, как будто пытаясь вырвать кусок мяса.
Дьяков отшвырнул тварь от себя, она была не тяжелой. Тушка непонятного животного отлетела в другой конец комнаты и покатилась по полу. Дьяченко вскочил на ноги и подбежал к выключателю. Зажегся свет и дворник увидел на полу перед собой обезьяну. "Вот зараза, из зоопарка сбежала" - мелькнула у него в голове мысль. В углу комнаты стояла ручка от швабры, которую Дьяков как раз вчера собирался починить, но отвлекся на футбол, который передавали вечером по первому каналу. Он схватил длинную палку и выставил ее перед собой в сторону сумасшедшего животного, которое явно собиралось повторить нападение.
Он бросил взгляд на свои руки. Они были исцарапаны, а из крупной рваной раны на пол текла кровь. Обезьяна снова бросилась на него, но вовсе не так быстро и ловко, как следовало бы от нее ожидать, Дьяков видел обезьян в зоопарке, видел, с какой непостижимой легкостью и скоростью они прыгают по веткам, и боялся, что если она нападет снова, то он даже не сможет отбиться. Эту же он остановил легко, безошибочно ткнув ее концом рукоятки швабры. Она даже не сумела увернуться. Раздался глухой стук, когда деревяшка угодила обезьяне прямо в морду.
– А вот так вот! - сказал Дьяков, и начал наступать на обезьяну, нанося ей один за другим колющие удары шваброй. Однако обезьяна, казалось, не обращает никакого внимания на сыпавшиеся на нее удары. Каждый из них отбрасывал ее еще дальше и дальше назад, но отбрасывал просто своей силой, тварь вовсе не отскакивала, а пыталась ломиться вперед. В конце концов, Петру Дьякову удалось загнать тварь в угол комнаты и прижать ее там, уперевшись в нее палкой с такой силой, что затрещали ребра. По всем канонам жанра обезьяне следовало бы визжать от боли, равно как и любому другому существу, у которого концы ребер прорвали кожу и вылезли наружу, но обезьяна молчала, хватала лапами палку и разевала окровавленную пасть с мелкими острыми зубами.