То, что творил обезумевший от свободы гворр, не поддавалось никакому описанию. Пятеро человек, те самые неудачливые разбойники, не имели ни малейшего шанса выжить. Они застыли на месте от ужаса, не в силах пошевелится, чтобы сделать хоть шаг к спасению. Одного, налетевший со всего маху гворр, просто размазал по булыжной мостовой, другого, с оторванной головой, швырнул в страшное кровавое месиво, секунду назад бывшее живым человеком. Остальные встретили смерть более достойным образом. Их пронзил меч Хранителя. Кого в сердце, кого в горло, а кому он вскрыл грудную клетку. Через несколько минут никого из разбойников не осталось, кроме их жертвы, чудом не попавшей под горячую руку чудовища.
Тонкий эльф-полукровка пятился назад, не смея оторвать взгляд от хладнокровного убийцы. Дрожащими губами твердил только одно слово:
– П-пощади. П-пощади.
Николай видел искаженное ужасом лицо своего предка, но ничего поделать не мог. Мучимый болью, бьющийся внутри собственного тела, он призывал все свои силы, чтобы побороть гворра, вновь загнать его в угол. Но все тщетно. Он стал обычным человеком, которому неподвластна магия, а сидевшая в нем тварь получила свободу.
Блеснул меч. Его острие было направлено прямо в грудь Зориану. Еще секунда, и оно опустится вниз… Яркий луч золотистого света ударил гворра в самое сердце. Дикий вопль огласил окрестности, заставил содрогнуться горожан и еще крепче закрыть ставни и двери своих домов.
Николай почувствовал, как невидимые оковы выпустили его из глубин подсознания, и обессилено повалился на мостовую. Тело била мелкая дрожь, боль выкручивала мышцы, воздух с трудом проходил в легкие. Он сипло вздохнул, словно младенец, только что появившийся на свет, и закашлялся. Впился пальцами в скользкий булыжник и тут же с омерзением убрал руку. Страшное место побоища было залито кровью. Желудок судорожно сжался, тошнота подступила к горлу. Спокойно смотреть на такое зрелище не смог бы даже самый закаленный боец. Отвернувшись от человеческих останков, прикрыв нос и рот рукой, Коля постарался встать. Поскользнулся и чуть не упал снова, но вовремя ухватился за что-то мягкое.
– Аргент, – всхлипнул он, зарываясь лицом в пушистую гриву. – Аргент…
'Идем отсюда', – спокойный голос друга, прозвучавший в голове, стал той ниточкой, приведшей молодого человека в реальность. Он молча ухватился за гриву и из последних сил вскарабкался на единорога. Думать о произошедшем не хотелось. Думать вообще не хотелось. Стреляющая боль в висках не способствовала мыслительным процессам.
Они молча покинули место побоища, и только спустя несколько минут Николай, наконец, спросил:
– Зориан? Что с ним?
'Он убежал. Как только я вмешался'.
– Это ты? Ты прогнал гворра?
'Я всего лишь впустил в тебя волшебство'.
– Ничего не понимаю, – прошептал Коля, прижимаясь к шее единорога.
'И не надо. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы копаться в самом себе'.
– Знаю. Надо было думать головой раньше. Я же утратил способности волшебника, во мне нет волшебных частиц, и теперь ничто не удерживает гворра внутри меня.
'Именно. Когда я понял эту простую вещь, смог остановить тебя. Ой. То есть не тебя, но…'
– Называй вещи своими именами, – устало выдавил юноша. – Я – чудовище.
'Неправда. Но впредь тебе нужно быть осторожнее. Меня может не оказаться рядом, чтобы поделиться магией. А еще, – Аргент покачал зажатым в зубах мешочком, – почему-то никто кроме меня не додумался подобрать кошель с монетами!'
– Чтобы я без тебя делал, – Николай мягко похлопал по крутой шее единорога.
'Болтался бы в своем времени, вот что'.
– Не знаю. Я уже ничего не знаю.
Оставшийся путь проделали молча. Когда они въехали во двор 'Эвендики', было уже настолько темно, что висящий у входных дверей фонарь едва освещал дорогу. С трудом представляя, где может находиться конюшня, Коля целиком положился на Аргента, который в темноте видел намного лучше человека. Постучавшись, наконец, в крепкие ворота довольно-таки большого строения и сунув сонному и взъерошенному конюху серебряную монету, юноша распрощался с другом и отправился в таверну.
Его особенно не интересовало, что скажет Ладайр по поводу внешнего вида нового постояльца. Ему просто хотелось запереться в своем номере, завалиться в кровать и забыть обо всем, что произошло с ним в этот длинный-предлинный день.
Реакция хозяина оказалась вполне прогнозируемой. При виде бледного и мрачного Николая, в перепачканных грязью и кровью одеждах, тот клацнул зубами и шарахнулся назад, за стойку.
– Г-господин?
– У тебя есть что-нибудь от головной боли? – процедил Коля, не обращая никакого внимания на поведение Ладайра.
– Н-нет, – тот замотал головой.
– Тогда дай бутыль самого крепкого пойла, что у тебя есть.
Мужчина с готовностью бросился выполнять приказ, время от времени вздыхая и охая. Выставив, наконец, какую-то запыленную бутылку, он натянул на лицо улыбку и заискивающе произнес:
– Я знаю, мой слуга, Зориан, не заслуживает прощения.
– Что? – Николай не понял, куда клонит хозяин 'Эвендики'.
– Зориан. Он… потерял те деньги, что выручил за ваш камень. Но не извольте беспокоится, я все отдам! Честное слово! До последней монетки! – и опасливо покосился на висящий за спиной молодого человека меч Хранителя.
– Забудь про деньги, – скривился Коля, доставая из кармана мешочек с монетами. – И впредь не заставляй людей бродить по городу по ночам.
Казалось, ничто не смогло бы стереть облегчения и радости с лица Ладайра, даже появление гворра во всем своем жутком обличии. Он даже протянул руки и сделал шаг вперед, чтобы обнять постояльца за такую прекрасную новость, но по пути передумал и сделал вид, что ему срочно понадобилось убрать лишнюю посуду со стойки.
– Рассчитаемся завтра, – бросил Николай, подхватил бутыль, ключ от комнаты и поднялся наверх.
Судя по бирке, ему нужен был номер '5'. Выбрать из шести дверей нужную смог бы даже младенец. Видимо, постояльцы 'Эвендику' не баловали и не могли заполнить даже такое мизерное количество номеров.
Впрочем, внутреннее убранство комнаты приятно удивило усталого путника. Широкая кровать, чистое и выглаженное белье, небольшой шкаф, тумба, где стоял кувшин для умывания. По сути, здесь находилось все необходимое для того, чтобы отдохнуть после дальней дороги.
Не успел Коля плюхнуться на мягкий матрац и сделать пару глотков обжигающей жидкости из бутылки, как в дверь постучали. Стоящий в коридоре Ладайр заявил, что отдал приказ подготовить купель для дорогого постояльца. Поскольку странная жидкость наподобие самогона уже сделала свое дело, и вместо боли в голове поселилось легкое головокружение, Николай решил воспользоваться предложением хозяина. В конце концов, даже если вместо ванной ему придется залезть в бочку с водой, только дурак откажется смыть с тела грязь и кровь.
Конечно, вода оказалась еле теплой, но, по крайней мере, чистой. И не в бочке, как ожидалось, а действительно в небольшой купели. Так что, освежившись, Коля почувствовал себя немного лучше. В номере он почти прикончил бутылку с пылающей жидкостью, не заметив, как тяжкие мысли переросли в хмельной сон.
Спал он долго, и даже не слышал, как к нему сначала постучалась служанка, чтобы убрать помещение, как сам хозяин, встревоженный долгим отсутствием гостя, открыл своим ключом дверь, чтобы убедиться в том, что тот еще жив.
Николай, подобно шхуне, покачивающейся на волнах, то выплывал на поверхность, готовый проснуться, то вновь падал в бездну крепкого сна. И только ближе к вечеру смог, наконец, разлепить глаза.