Встречено это было неясными возгласами одобрения и приветствиями со стороны гостей, а миссис Мингот, протянув банкиру руку с образчиком от Ферриджани, воскликнула: «Ха! Бофорт! Вот уж нежданно-негаданно. Какое редкое удовольствие!» (Она усвоила иностранную манеру обращаться к мужчинам по фамилии.)
– Благодарю. Хотел бы иметь возможность доставлять вам удовольствие почаще, – как всегда, легко и чуть надменно, парировал гость, – но я весь в делах, а тут вдруг встречаю на Мэдисон-сквер графиню, и она была так добра, что разрешила мне проводить ее домой.
– Ах, надеюсь, теперь, когда Эллен здесь, в доме нашем станет повеселее! – с дерзким вызовом вскричала миссис Мингот. – Садитесь, садитесь, Бофорт: придвиньте вон то кресло, желтое, и мы с вами немножко посплетничаем! Я слыхала, что бал ваш был просто изумителен и, я так понимаю, вы миссис Лемюель Стратерс пригласили?
Она совершенно забыла про своих родственников, и те потянулись в прихожую, провожаемые Эллен Оленска. Престарелая миссис Мингот всегда питала склонность к Джулиусу Бофорту и даже восхищалась им, чувствуя в нем родственность натуры – волевой, холодной, умеющей подчинять и властвовать вопреки правилам и добиваться своего, действуя самыми короткими путями. Вот теперь ее разбирало любопытство относительно решения Бофортов принять у себя (впервые!) миссис Лемюель Стратерс, вдову Стратерса – короля ваксы, прервавшей за год до этого свое длительное пребывание в Европе, чтобы начать осаду маленькой, но неподатливой крепости под названием «Нью-Йорк».
– Конечно, если вы и Регина решились ее принимать, вопрос исчерпан. Что ж, нам нужна новая, свежая кровь, да и деньги новые не помешают. К тому же, я слышала, она все еще хороша собой… – И леди плотоядно улыбнулась.
В холле, где миссис Уэлланд и Мэй набрасывали на плечи свои меха, Арчер заметил в улыбке обращенной к нему графини Оленска легкий вопрос.
– Вы, конечно, уже знаете… насчет меня и Мэй, – с застенчивым смешком проговорил он в ответ на ее улыбку. – Она отругала меня за то, что я не сообщил вам эту новость раньше, еще в Опере. Она велела мне сказать вам, что мы с ней помолвлены, но я не смог… в такой толпе…
Улыбка графини Оленска переместилась с глаз на губы и словно сделала ее юнее, увеличив сходство с той, прежней, бойкой темноголовой Эллен Мингот его детства.
– Ну конечно, я знаю, конечно! И я рада. И сообщать об этом прилюдно нехорошо.
Дамы были уже в дверях, и она протянула ему руку.
– До свидания. Заходите ко мне. Повидаемся, – сказала она, задержавшись на Арчере взглядом.
Сидя в экипаже и направляясь по Пятой авеню к центру, они колко и язвительно обсуждали миссис Мингот, говорили о ее возрасте, характере, причудах. Об Эллен Оленска не было сказано ни слова, однако Арчер знал, что миссис Уэлланд в эти минуты думает: «Нет, показаться на кишащей народом Пятой авеню вместе с Бофортом и сразу же по приезде – это со стороны Эллен большая ошибка!» И мысленно он добавлял: «И к тому же ей следовало бы помнить, что недавно помолвленные молодые люди замужних дам не навещают и время с ними не проводят. Впрочем, полагаю, что в среде, в которой она жила дотоле, проводят. По-другому там даже и не бывает!» И, несмотря на космополитичность своих воззрений, которой он так гордился, он возблагодарил небо за то, что родился ньюйоркцем и вскоре свяжет свою жизнь с жизнью девушки одного с ним круга.
Глава 5
Следующим вечером старый мистер Силлертон Джексон обедал у Арчеров.
Миссис Арчер, будучи женщиной застенчивой, общества избегала, но узнавать о том, что происходит в его недрах, любила и считала за необходимость. Старый ее друг мистер Силлертон Джексон к изысканиям в этой области подходил серьезно и, вникая в дела своих друзей, проявлял терпение коллекционера и широту эрудиции истинного натуралиста. Сестру его, мисс Софи Джексон, жившую с ним вместе, охотно принимали в домах, не умевших залучить к себе ее модного и крайне востребованного брата, и она приносила оттуда обрывки информации и мелкие сплетни, заполняя тем самым пустоты в многофигурной композиции, создаваемой талантом Силлертона Джексона.
Вот почему всякий раз, когда случалось нечто, о чем миссис Арчер хотелось бы разузнать, она приглашала к обеду мистера Джексона, и, так как приглашений ее удостаивались немногие, а она, равно как и ее дочь Джейни, являлись отличными слушателями, мистер Джексон, вместо того, чтобы посылать к ней сестру, обычно являлся сам. Если б был он вправе обговаривать условия, он попросил бы пригласить его в вечер, когда Ньюленда не будет дома, и не потому, что не смог бы найти с ним общего языка (встречаясь в клубе, они отлично ладили), просто старый балагур нет-нет да ощущал веявший со стороны Ньюленда холодок недоверия, склонность юноши подвергать его слова и свидетельства некоторому сомнению, чего за родственницами Ньюленда уж никак не водилось.