– Нет, конечно, но ведь это ж ты попросил Уэлландов поскорей объявить помолвку и тем самым ее поддержать, и, если б не это, тетя Луиза ни за что не пригласила бы ее на званый обед в честь герцога!
– Ну, пригласила, и что ж тут дурного? Она была самая красивая из всех женщин у них в гостиной, благодаря ей вечер прошел не так погребально-уныло, как это обычно бывает у Вандерлиденов.
– Ты же знаешь, что это дядя Генри просил жену сделать это ради тебя! Что это он убедил тетю Луизу! А теперь они так расстроились, что уезжают в Скитерлифф уже завтра. По-моему, Ньюленд, тебе надо спуститься вниз. Ты даже не понимаешь, каково это все маме!
Мать Ньюленд застал в гостиной. Подняв от рукоделия встревоженный взгляд, она спросила:
– Джейни сказала тебе?
– Да. – Он старался говорить ровным голосом, каким говорила и она. – Но я не могу воспринимать это всерьез.
– Не можешь воспринимать всерьез факт оскорбления кузины Луизы и кузена Генри?
– Тот факт, что их оскорбил такой пустяк, как посещение графиней Оленска дома женщины, которую они считают вульгарной.
– Считают!
– Ну, если даже и вправду вульгарной, то женщины, в чьем доме звучит хорошая музыка, женщины, развлекающей всех воскресными вечерами, когда Нью-Йорк изнывает от скуки!
– Хорошая музыка? Я слыхала только о женщине, которая взобралась там на стол и распевала песенки, которые поют в тех местах в Париже, куда ты так любишь заглядывать!
– Ну, такое поют и в других местах, и мир от этого еще не перевернулся.
– Не могу поверить, милый мой, что ты всерьез защищаешь французские воскресенья!
– Мне не раз приходилось слышать, мамочка, как ты поругивала английские воскресенья, когда мы были с тобой в Лондоне!
– Нью-Йорк – не Лондон и не Париж.
– О да, ни в коем случае! – сквозь зубы выдавил он.
– По-видимому, ты намекаешь на то, что местное общество не столь блестяще? Ты прав, я это признаю. Однако мы живем здесь и принадлежим этому обществу, и людям следует уважать наши обычаи, коль скоро они приехали к нам. А Эллен Оленска – тем более, потому что вернулась она, чтобы покончить с той жизнью, какой жила, вращаясь в том блистательном обществе.
Ньюленд молчал, и спустя немного мать предприняла новую попытку:
– Я собираюсь надеть шляпу и просить, чтобы ты сопроводил меня к кузине Луизе для маленького разговора перед ужином. – Он нахмурился, но она продолжала: – Чтобы ты смог бы ей объяснить то, что только что говорил мне: что у них за границей общество устроено по-другому, что люди там не так щепетильны и что мадам Оленска, может быть, даже и не догадывается о том, как относимся к таким вещам мы здесь. Это было бы, знаешь ли, и ей на пользу, – ввернула она вдруг с наивной хитростью.
– Мамочка, дорогая, ей-богу, я не пойму, какое это все имеет к нам отношение. Герцог отвез мадам Оленска к миссис Стратерс, вернее, привез миссис Стратерс с визитом к ней в дом. Происходило это при мне. Если Вандерлиденам охота с кем-то ссориться, то истинный виновник – вот он, под их крышей!
– Ссориться? Ты когда-нибудь слышал, Ньюленд, чтобы кузен Генри с кем-то ссорился? К тому же герцог – их гость, а еще – иностранец. Иностранцы могут четко не понимать, не разобраться, откуда бы им знать все тонкости? А вот графиня Оленска – уроженка Нью-Йорка и должна была бы уважать чувства ньюйоркцев.
– Ну, если им так уж требуется жертва, можешь кинуть им на растерзание мадам Оленска! – яростно воскликнул Арчер. – Искупать собой ее преступления я не брался и тебе не советую!
– О, конечно, – ты судишь обо всем с точки зрения Минготов и заботишься только о них, – заметила мать обиженным тоном, что являлось у нее самым близким предвестием гнева.
Печальный старший лакей, раздвинув портьеры, объявил:
– Мистер Генри Вандерлиден!
Миссис Арчер уронила иголку и в волнении отъехала на стуле от стола.
– Еще одну лампу! – крикнула она вслед уходившему лакею, в то время, как Джейни, склонившись, поправляла ей чепчик.
На пороге обозначилась фигура мистера Вандерлидена, и Ньюленд Арчер шагнул навстречу родственнику, приветствуя его.
– Мы как раз говорили о вас, сэр, – сказал он.
Казалось, мистера Вандерлидена известие это ошеломило. Стянув перчатку, чтобы пожать руку дамам, он застенчиво поглаживал свой цилиндр, в то время как Джейни усаживала его в кресло, а Арчер продолжал:
– И о графине Оленска.
Миссис Арчер побледнела.
– Ах, очаровательная женщина… Я только что от нее, – сказал мистер Вандерлиден, к которому вернулось присутствие духа. Он сел поудобнее, поставил цилиндр с перчатками по старинке на пол рядом с собой и пустился в рассуждения: