Корпус с молниеносной скоростью увернулся от ниспадающего скимитара противника, который промелькнул в миллиметре от взбешенного лица и со всего маху с чавкающим мерзким звуком вонзился в моё бедро, но боль из-за накатывающих волн неистовства не ощущалась вовсе, а вдох погодя уцелевшая Гамма вместе со своей поврежденной сестрой начали кровавое представление.
На харе у Ирлата я завидел радость, но ликование его быстро прекратилось. Вместо того, чтобы разрывать дистанцию моё тело ринулось ему навстречу. Именно в этот миг из-за своей структуры серповидные клинки оказались в более выигрышной позиции, чем их визави. Невозможно орудовать длинными скимитарами нормально, когда один из них торчит в ноге у противника, а второй отводит в сторону переломанная надвое Гамма.
Вот только заключительным этапом в сражении являлся пронзительный звон цепей. Хлестким движением рук я в мгновение ока перебросил стальные звенья на запястья ошеломлённого таким вывертом противника.
Скорость, сила, выносливость, ловкость, восприятие. Все показатели тотчас устремились куда-то ввысь. Улыбка стала напоминать оскал дикого зверя, но вся ситуация сейчас до боли забавляла. Никогда не чувствовал себя столь замечательно.
— Говорил же, то дерьмо, которое ты сожрал перед началом боя тебе не поможет! — прохрипел полубезумно я, глядя тому в глаза. — Отныне… твои руки… тебе не принадлежат. Теперь… они мои!
Наверное, в данный миг для ублюдка всё и завершилось. Судя по растерянному лицу, тот и сам всё понял. Но для любых осознаний стало слишком поздно. Хватило одного сокрушительного удара правой ногой, чтобы выбить скимитары из ладоней врага и намертво затянуть цепи на обеих конечностях, а затем уцелевшая Гамма без какой-либо жалости вначале дважды вонзилась в левое бедро, затем полоснула по предплечьям, а под конец перекочевала прямо между рёбер, отчего ублюдок захрипел и с диким визгом припал на одно колено.
— Нет… Нет… НЕТ!!! — хрипло завопил Ирлат, глядя на меня снизу-вверх и от неверия качая головой, словно буйвол. — Не смей… НЕ СМЕЙ! Я… Я БЛАГОРОДНЫЙ… Я… АРИСТОКРАТ… Я СЫН ГЕНЕРАЛА…
Однако кричать дальше у него не осталось возможности, потому как стоило потянуть за рукоять Гаммы выше, как она с чудовищным скрежетом раздробила несколько рёбер и дошла до самой грудины, а вопль лейтенанта Ксанта тотчас утонул в хриплых булькающих стонах. Для пущего эффекта моя стопа со всего маху и до хруста в зубах впечаталась ему точнёхонько в челюсть, которая пронзительно затрещала под натиском каблука ботинка.
АЛЬЯНА, ДАВАЙ!!!
«У вас десять секунд, обладатель…» — устало проронила та.
Уговаривать Руну не пришлось. Честно признаться я отчего-то опасался данного момента… Момента, когда приоткроется завеса тайны, которая исковеркала мою жизнь. Причем, как оказалось, переживал я не просто так.
Целое мгновение ничего не происходило, но затем всё перевернулось вверх дном. Протест завопил так, что перекошенная от боли харя Ирлата поплыла в разные стороны из-за резкой мигрени. Каждой клеточкой тела я начал понимать, что одна из печатей ослабевает, потому как в этот миг с души будто стал исчезать невидимый груз и откуда-то из глубины внутреннего мира раздался потусторонний, но в то же время грустный тихий баритон:
Если… если ты меня слышишь, то этот момент наступил… Момент, которого я боялся всю жизнь с секунды твоего рождения… Кто бы это ни сделал и для чего бы это не было сделано… Молю тебя, сдерживай себя… Заклинаю всем сердцем и душой, не дай этой силе поглотить тебя… Не дай ей поработить твой разум… И если сможешь, то… прости меня…
Протест моментально ослаб, а ограничительная стена исчезла на десять жалких секунд. Померещилось, как нечто знакомое вернулось обратно. Но ощущение это оказалось мимолётным. Потому как его тотчас затмило чувство непередаваемой эйфории и силы.
Жажда крови и жажда убийства поглотили разум. Мир расцвел совершенно по-другому. Складывалось впечатление, что я впервые пробую на вкус нечто столь соблазнительное, впервые показалось, что меня ничто не обременяет, а затем изо рта вдруг вырвался облегченный выдох вперемешку с тихим смехом.
— Наконец-то… Это случилось.
— Я… я сдаюсь… Не… убивай… — раздался чей-то утробный голос у самих ног.
На секунду я даже позабыл, где нахожусь. Лишь через миг вспомнил, что на арене, и что всё еще идёт судебный поединок.