За кого меня принимает этот мудозвон?
Замешательства стало больше, когда себе на потеху тот откинул в сторону щит и сбросил на ходу шлем, из-под которого показалось совсем юное мальчишеское лицо с густой копной черных волос. Сопляку на вид было не больше шестнадцати или семнадцати лет.
Казни сущее, Ярвир! Только не говорите, что придётся сражаться с ребенком?
— Проклятье! И за что…
Все слова и домыслы отошли на второй план. Мелкий прыщ преобразился в скоростную комету. Во время рывка тот успел обнажить своё главное оружие, которое напоминало хопеш или же шотел, оказавшись в метре от своей цели восходящим ударом снизу-вверх попытался рассечь меня от бедра до самого плеча.
Затылок засаднил знакомой болью, а активация протеста заставила действовать. Мимолётной искры хватило, чтобы понять, что сопляк всеми силами старался прикончить своего оппонента.
Удар являлся выверенным, точным и… отработанным. Он наносит его не впервой. Одному Ярвиру известно сколько жизней отнял мальчишка таким незатейливым способом.
Раз так, то и сам сдерживаться не стану…
Тело тотчас обратилось к оборонительным рефлексам и с молниеносной скоростью ускользнуло от размашистой атаки юнца. Хопеш промелькнул в смертельной близости от плеча, отчего нахмурившаяся физиономия сопляка выразила непонимание.
Успешным уклонением удалось разорвать дистанцию, потому как обратное движение противника несло ничуть не меньше вреда. На несколько томительных секунд мелюзга обратился смертоносной воронкой. Чем дольше длился бой, тем быстрее распалялся цветастый.
Ускользать от размашистых выпадов клинка получалось в последний миг. Иначе попросту не выходило. Мальчишка не давал ни единого шанса поступить по-другому. Не знаю куда я попал, но невзирая на его юный возраст передо мной находился отменный воин. Возможно, гений.
— Дай… Мне… Уйти… И… Я… Никому… Не… Причиню… Вреда…
Не знаю почему, но под действием эмоций слова вырвались самопроизвольно изо рта. Причем сделали они это отрывисто под рассекающий звон клинка, который сопровождались моими вёрткими уклонениями.
Мгновение спустя я осознал, что говорю на непонятном языке, отчего горло болезненно и неприятно запершило. Заслышав мою реплику, мальчишка замедлился, а его распалившаяся во время боя гримаса выказала озадаченность. Из-за его промедления во второй раз удалось полностью разорвать дистанцию.
— Архаика?.. — задумчиво вопросил тот, и впервые с начала схватки внимательно оглядел меня с ног до головы. — Откуда такой плебей, знает язык голубокровных? Он известен немногим. Из какого ты дома? Почему до сих пор жив?
Архаика? Это еще что за хрень?
Адреналин струился по венам запредельными порциями, сердце стучало словно после марш-броска, а шум крови в ушах сбивал со здравых мыслей.
— Дай… Мне… Уйти… — повторил четко я, сдерживая эмоции из последних сил и медленно поднимая на него раскрасневшиеся глаза. — Если… хочешь… жить…
— Оглянись по сторонам! — заливисто рассмеялся юнец. — Ты угрожаешь в такой ситуации, так еще и не желаешь отвечать. Использовать архаику имеет право только высшая знать, — презрительно прошипел он, словно получил от меня пощечину, попутно с этим медленно вынимая ножи из перевязи на плече. — Вижу, законы для тебя не писаны, аххес. Но раз ты находишься среди такого сброда, то значит дом тебя списал. Странно, что не убили и позволили жить. Но тебе же хуже. Голубокровных я еще не убивал, — осклабился злорадно он. — Отец обрадуется, если я принесу ему голову благородного. И плевать, что ты ниспадший. Теперь… просто сдохни!
Первыми в ход пошли метательные ножи, а следом рванул в сторону и их хозяин. Нас разделяло около пяти метров. Пройдет не больше секунды и парень вновь обратится вихрем, но…
Да, в случае со мной, всегда есть то самое «но». Слова сопляка стали последней каплей.
— У тебя имелся шанс, недоносок, — холодно прошелестел я, отдаваясь во власть негативных чувств и ослабляя влияние над ними. — Отныне ты его утратил…
— Пустое бахвальство! — задорно рассмеялся мальчишка, поддавшись боевому куражу. — Отдай мне свою голову…
Зачастую эмоции являлись моей величайшей слабостью и проклятием, но порой оборачивались благословением. Чем сильнее я ослаблял эмоциональный клин, тем быстрее росли физические возможности. А из-за навалившегося напряжения и непонимания происходящего тот самый клин еле сдерживал пылающее в душе буйное пламя десятка различных чувств, что я испытывал в данный миг.