Новиков уехал в свое подмосковное поместье Авдотьино, в котором родился. Там же и умер 31 июля 1818 года.
Избранные мысли и изречения Новикова
• Иной русский разум гораздо превосходнее бывает заморского; но поелику оный не имеет еще столько уважения и одобрения, как иностранный разум, то он часто от того тупеет.
• Когда просишь милости, тогда правды говорить не надлежит.
• Кто привык лгать, тому всегда надобно за собою носить большой короб памяти, чтоб одну и ту же ложь не переиначить.
• Ничто не действует в младых душах детских сильнее всеобщей власти примера, а между всеми другими примерами ничей другой в них не впечатлевается глубже и тверже примера родителей.
• Процветание государства, благополучие народа зависят неотменно от доброты нравов, а доброта нравов неотменно от воспитания.
• Улыбка всегда хороша, ибо она приоткрывает простой внутренний мир человека.
• Человек, себя за ничто почитающий, не может к другим иметь никакого почтения и в обоих случаях являет низкость мыслей.
Николай Гаврилович Курганов
Жизнь и деятельность Курганова
В 1769 году в Петербурге появилась толстая книга в восемьсот страниц, названная «Письмовник», то есть грамматика, автором которой был Николай Гаврилович Курганов (1725–1796) – солдатский сын, «ученый подмастерье», ставший в тридцать девять лет профессором математики и навигации, одним из учеников которого был кадет Артиллерийского и Инженерного шляхетского корпуса Михаил Кутузов.
Нам Курганов оставил после себя много книг. Особенно известна «Универсальная арифметика», пришедшая на смену знаменитой «Арифметике» Леонтия Магницкого. Но подлинную славу ему принес «Письмовник», ставший настольной книгой в России второй половины XVIII – первой половины XIX веков. В «Истории села Горюхина» Пушкин писал: «Чтение „Письмовника“ долго было любимым моим упражнением. Я знал его наизусть и, несмотря на то, каждый день находил в нем новые незамеченные красоты».
Известно, что Пушкин хотел написать и биографию Н. Г. Курганова, но не смог этого сделать, так как материалы о его жизни оказались очень скудны. Зато богат оказался его «Письмовник».
Преимущества старого стиля перед новым
«Двое ученых, один русак, а другой прусак, спорили о старом и новом штиле. (Речь идет о григорианском календаре, принятом в Западной Европе, и юлианском календаре, принятом в Византии и перешедшем на Русь вместе с принятием русскими православия. В XVIII веке, когда был издан „Письмовник“ Курганова, разница между этими „штилями“ составляла одиннадцать дней, в XIX – двенадцать, в XX – тринадцать. Юлианский календарь был отменен декретом Совнаркома в 1918 году. – В. Б.) Пруссак многими доводами доказывал, что григорианское счисление вернее старого, говоря, что в 1592 году от искусных математиков найдено десять дней излишка в старом календаре, считая от Юлия Кесаря по сие время. „Тем для нас лучше, – отвечал русак, – ибо когда новое счисление верно, то последний (страшный. – В. Б.) суд будет у вас ранее, нежели у нас, и когда дойдет до нас, ад уже будет полон“.
Смерть придет – везде найдет
Матроса, идущего на корабль, отправлявшийся в Шпицберген, спросил философ:
– Постой, братец, скажи мне, где твой отец умер?
– В потоплении корабля.
– А дед?
– Потонул же, ловя рыбу в бурную погоду…
– А прадед?
– Также пропал с кораблем…
– Как же ты смеешь вдаваться морю, ведая, что все твои предки там погибли? Это признак безрассудной отваги.
– Господин мудрец, – отвечал матрос, – скажите, как ваши предки преставились?
– Весьма блаженно, на своих ложах.
– Ах, для чего же вы не боитесь ложиться на вашу постелю?
Порок и добродетель России и заграницы
Француз говорил, что многие русаки портятся в чужестранных землях. «Это правда, – отвечал русак, – но всякий иноземец исправляется в России».
Грустное воспоминание
Нередко худогласные и безграмотные певцы бывают великие охотники петь. Некто подьячий в Гурьев день пел на правом клиросе так жалобно, что сколь часто он ни возглашал, тогда пастух, будучи в церкви, принимался плакать.
Сие он приметя, думал, что, конечно, приятность голоса трогает простяково сердце и его прослезяет. И так по окончании обедни захотелось ему по любопытству у мужика спросить, для чего он так слезился.
«Ах, батюшка, – отвечал пастух, – как мне не плакать? У меня, бедного, недавно волки съели такого богатого козла, что я бы не продал его ни за какие деньги, и как я об нем ни вспомню, то прихожу в слезы. И потому-то, сударь, как вы запевали, то мне чудилось, что блеет та бедная животина, ибо ее голос совсем походил на ваш».
Судья и поэт
В «Письмовнике» Курганова записана история, которую современники относили к Ломоносову, хотя ее герои были вроде бы безымянными. Вот она: «Некоторому именитому судье, случившемуся быть на пиру с славным витием, который из подлого отродья произошел в известно достоинство через знатные свои заслуги Отечеству, весьма обидно оказалось, что он отважился противоречить его мнениям. „Ты бы, братец, – сказал гневный величавый, – прежде вспомнил свою породу!“ „Я очень ее помню, – отвечал ему мудрец, нимало не сумнясь, – и знаю, что ежели бы вы были сыном моего отца, то вы и поныне бы еще ловили с ним моржей или пасли у него свиней“.
Ибо подлая природа такого человека не унижает, но возвышает блистание его качеств.
Дмитрий Иванович Хвостов
О Дмитрии Ивановиче Хвостове – шурине Суворова – вы уже читали, но в историю России он вошел не потому, что безукоризненно служил великому полководцу, добывшему для него титул графа у короля Пьемонта, но потому, что слыл первым и непревзойденным графоманом, чем и знаменит был более всего.
О нем сохранилось немало литературных историй анекдотического свойства. Вот некоторые из них.
Хвостов, Дмитриев и Карамзин
Хвостов являлся членом Российской академии русского языка и литературы и знаменитого литературного общества «Беседа любителей русского слова», возглавляемого Г. Р. Державиным и А. С. Шишковым. Свои новые книги граф Хвостов всегда посылал Дмитриеву и Карамзину с дарственными надписями и просьбой написать, понравилась ли его очередная книга.