«Это любовь? А как же Нина? Ведь он любил(?) её всего лишь несколько дней назад? Или вечность? В другой жизни?» — спрашивал он себя мысленно, впрочем, разум подсказывал, что Нины уже нет, ни в этом мире, ни в каком–либо другом. Он попытался представить образ Нины в памяти, такой, какой она была, когда они встречались в Киеве более полугода назад. Это оказалось сложным делом, почему–то, никак не получалось: образ выходил смутный, не живой, не чувственный, как фотография на паспорте. Потом и вовсе она предстала перед его внутренним взором с простреленным и окровавленным телом, лежащая на Харьковском вокзале. Он пытался увести взор от пятен крови на её платье, или хотя бы перевести взгляд на её лицо и не мог, не получалось. Ком подкатился к горлу, грудь сдавило.
Воспоминания навалились тяжёлым комом, и терпеть их становилось всё труднее и труднее. Вася встрепенулся, попытался выкинуть эти мысли и прошёлся вокруг поляны ещё раз. Всё было спокойно, Кира тихонько посапывала у костра, наполовину зарывшись в ворох сухой листвы. Вася присел рядом с девушкой, осторожно провёл рукой по её щеке, еле касаясь. В отблесках огня было видно, как она в ответ улыбается во сне.
Вася отодвинулся и, переведя взор на пламя костра, попытался прервать течение своих мыслей. У него был небольшой опыт медитаций на Земле, когда он увлекался йогой, только тогда он так ничего толком и не добился. Здесь же он провалился в мысленное небытие (может нирвану?) как–то совсем просто. Все мысли исчезли, но взамен обострились чувства: теперь Вася видел внутренним взором всю поляну и прилегающую местность во все стороны сразу. И не только видел, но и чувствовал каждый предмет здесь. Откуда–то пришло понимание, что теперь не надо прислушиваться к шорохам в ночи и напрягать глаза. Сидя с закрытыми глазами и отрешившись от всех мыслей, он стал несравненно чувствительнее, он держит под контролем всё и вся вокруг себя.
Рядом он ощущал присутствие Киры: от неё веяло тёплым и родным. Находиться в таком состоянии было совсем не сложно, не клонило в сон, и концентрация внимания не снижалась. Скорее наоборот, чем дольше он находился в этом странном оцепенении, тем острее становились его чувства, тем дальше «видел» он всё вокруг, тем легче становилось понимать суть происходящего. С чувством времени творилось что–то неладное: с одной стороны он затруднился бы сказать, сколько времени прошло, ощущение «траты времени» исчезло, время не тянулось, оно вообще как бы перестало существовать. Но в то же время пришло осознание, что он знает который час совершенно точно, без всяких часов, если они, часы, вообще есть в этом странном мире.
Вася полностью отдался захлестнувшим его новым ощущениям. Информация хлынула широким потоком в его открытое сознание, и в то же время он ощутил «дыхание» этого мира, слился и сроднился с природой и духом Керданы. Он больше не воспринимал Кердану, как чуждый и враждебный мир. Новый мир открылся ему, шагнул навстречу, мирный и такой родной. Было удивительно ощущать эти метаморфозы со своими ощущениями, но в то же время, пребывая в его теперешнем состоянии, Василий был совершенно не способен к аналитическому мышлению. Казалось, что логика заснула крепким сном, и теперь его разумом правят только чувства. Откуда–то пришло и понимание, что эти чувства правильные, истинные, не требующие логического подтверждения и анализа.
Внезапный окрик вырвал его из «нирваны»:
— Ты кто такой тут?!!
Василий тут же вскочил на ноги, огляделся, и никого не обнаружил. Он тупо пялился в тлеющие угли костра пару минут, пока до него не дошло, что его окликнули вовсе не в реальном мире, а в том странном состоянии полудрёмы, в котором он пребывал. Только окрик вовсе не был похож на сон, слишком реальный. Василий как можно более бесшумно присел на траву, повторно провалиться в это же состояние не составило никакого труда. Достаточно было захотеть и немного внутренне успокоиться, как он тут же «провалился» в это же состояние.
— Ты опять здесь?!! Последний раз спрашиваю, кто ты такой?
— Ну… допустим, Василий. А ты кто такой? — манера собеседника начинать знакомство с «наезда» вызывало чувство справедливого негодования. — И почему ты разговариваешь со мной таким тоном?
— Потому что непосвящённым сюда пути нет. Никаких таких «василиев» я не знаю, а значит ты самозванец.
— Тогда, попробуй, выгони меня отсюда! — окрысился Вася.
— И выгоню! Можешь не беспокоиться!
На Васю навалилась тяжесть. Стало трудно дышать, он не мог пошевелиться. Казалось бы, попав в такую ситуацию, он должен был лихорадочно искать выход, но и этого не случилось. Мысли тоже «оказались» в плену у чуждого колдуна и ворочались на удивление трудно. Вася опять почувствовал себя беспомощным, но за последние дни его уверенность в своих силах сильно возросла. Откуда–то появилось и чувство ответственности за свою спутницу, которая сейчас спала безмятежным сном и, в общем–то, сильно зависела от него. Вася попытался собрать силу воли и сам воздействовать на мага, примерно так же как он убивал рыбу в озере.