— Никак не могу знать, товарищ полковник! — майор уже смирился с тем, что втык всё равно будет, что бы он ни говорил, да и разумом осмыслить всё произошедшее никак не получалось.
Крики начмеда ещё слышались то здесь то там минут пятнадцать, и потом ещё продолжались где–то двумя этажами ниже. Как только начмед покинул этаж, вопли повторились с новой силой, однако теперь уже роль вопрошающего играл не начмед, а зав. отделением, а кричал он соответственно на дежурного врача, двух медбратьев и нескольких санитаров. Их перебранка, ни по сути, ни по форме изложения, мало чем отличалась от начмедовской, и понимания ситуации не принесла. Никто ничего не видел, и не слышал, и ни одна душа понятия не имеет, как и когда это произошло.
Впрочем, майор Смоленский был толковым врачом и неплохим организатором. Собственно только за неумение пить в компании с начальством, а также чрезмерным увлечением и вовсе таким непристижным занятием, как чтение, да ещё и такой крамолы, как фантастика, майор постоянно был целью для насмешек или издёвок госпитального начальства. Однако, он вполне привык не обращать на это внимание, а, пользуясь большим количеством свободного времени, дописывал диссертацию, и уже мечтал о будущей карьере преподавателя. Вот лишь ЧП ему в отделении и не хватало, но не только само по себе ЧП волновало майора, а также и то, что именно тут произошло. Ну ладно бы пьяный дебош или привычное воровство спирта, это понятно и объяснимо, но то, что произошло ночью, не вписывается ни в какие рамки. Сам майор, склонный к научному системному анализу был в тупике.
Ближе к полудню нарисовался особист, следователи из военной прокуратуры округа и бригада криминалистов из спецлаборатории при КГБ области. Какой–то невзрачный маленький человек с лицом, напоминающим лисью мордочку, в гражданской невразумительной серой форме, вёл нудный допрос уже третий час. По всему было видно, что это особист самого высокого полёта, а, следовательно, последствия его визита грозили быть очень и очень неприятными. Майор держался из последних сил:
— …да именно так, ночью ничего не было слышно или видно, никто не ходил, никого не видели, а под утро дежурный обнаружил замок на двери в кабинет старшего медбрата как будто взорванным. Внутри кабинета все таблетки вытащены из облаток и исчезли, а все ампулы разбиты и лежат без содержимого. Кое–что всё же осталось нетронутым, причём, совершенно по непонятно какой закономерности, были похищены одни лекарства и не тронуты другие, впрочем, нетронутых относительно немного: остались сода, физ. раствор, карбонат кальция и сульфат магния… Остальное, похоже, исчезло. Совершенно непонятно, если хотели украсть препараты, то зачем их вытаскивали из облаток, да и кому нужен раствор витамина B6 из ста пятидесяти вскрытых ампул? Бред получается! Причём остатков лекарств мы в больнице не обнаружили, ни в мусоре, нигде, мы провели самый тщательный обыск. Никто из больницы ночью не уходил, у нас же КПП — дежурная смена всё ещё здесь… И главное сейф… он… как бы это сказать… он разорван пополам, не распилен, не высверлен, не раздавлен, наконец, сейф именно разорван, такое впечатление, что какой–то гигант взял его и разорвал пополам, а из всего содержимого похитителя интересовал только спирт. Странно, но триста пятьдесят восемь рублей, которые старший медбрат оставил там, как заначку от жены, остались лежать, из документов тоже ничего не пропало.
Человек в сером только поморщился:
— Оставьте ваши выводы, майор, при себе! — он повернулся к криминалисту, — давайте за работу и что б изъяли все пальцы рук до единого!
Криминалисты уже одуревшие от длительного и совершенно бесполезного допроса рванули к комнате старшего медбрата.
— Кстати, майор, — особист вновь повернулся к заведующему отделением, — а ну–ка расскажите мне об этом эпилептике подробнее, кто такой, откуда…
Майор взял историю болезни:
— Василий Коломенский одна тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения, окончил кавказскую среднюю школу в тысяча девятьсот восемьдесят седьмо, в том же году поступил на физический факультет Харьковского университета, после третьего курса призван на срочную службу.
— Он что же это, абрек получается? Бедненькие они: одна школа на весь Кавказ! А не похож он на кавказца! Совсем не похож, да и акцента нет…
Майор решил не вдаваться в объяснения, что школа была по имени станицы «Кавказская», Краснодарского края.
— А вас я попрошу допросить весь персонал больницы, и чтобы мне было по минутам расписано, кто и где был в течение всей ночи! — обратился он к следователям военной прокуратуры.