— Удивительно. Я надеюсь, вы начали его изучение.
— Конечно.
— Вот и замечательно.
Что может быть лучше возвращения на флот? Только то, что тебе, одному из немногих, удалось выжить в аду. Затем два месяца реабилитации в госпитале и радостная новость — восстановление в должности капитана корабля. Единственное, на корабль пока не направили, поэтому я и еду в адмиралтейство. Такси плавно едет по навесной дороге. Когда дома стали строить всё выше в небо, и зародились эти мосты. Согласитесь, когда здание уходит ввысь на многие километры, быстрее будет добраться до другого здания по своеобразному мосту. Да и жители верхних ярусов не спешат спускаться вниз.
Всё как всегда: на нижних ярусах ютятся самые бедные жители; чем выше уходят этажи, тем просторнее квартиры и чище воздух. Причём про воздух это в прямом смысле. Может даже случится так, что люди за всю свою жизнь не ступают на поверхность планеты, проводя её на средних и верхних ярусах домов. Не многое теряют, честно говоря. В большинстве миров нижние ярусы представляют собой ещё ту клоаку.
Здесь проходят магистрали водоснабжения, километры проводов и тысячи предприятий, поддерживающих город в чистоте. Место разгула преступности, если власти допускают подобное. Живущие там люди получают копейки и вынуждены прожить трудную жизнь, вкалывая на благо верхних ярусов. Если копнуть ниже, то можно увидеть многие этажи подземных уровней, живущих своей жизнью. По сравнению с ними жители нижнего яруса — вполне обеспеченные люди.
Под землёй находятся мусороперерабатывающие предприятия, предприятия химической и тяжёлой промышленности — то, о чём большинство людей и не предполагает. Но эта проблема так называемых «свободных миров». На Новой Венеции было не так: производственные предприятия были вынесены отдельно от других секторов. Максимальная специализация. Добавим к этому присутствие на планете множества военных училищ и тренировочных баз. Порядок старались держать максимально близко к идеальному.
Здание адмиралтейства приближалась, подавляя окружающие здания своей монументальностью. Оно не просто служило местом, где сидело большое начальство и находилась академия офицеров флота. Десятки зенитных установок скрыты в его недрах, а ангары позволяют держать сотни истребителей. Вид этого здания навевал ностальгию.
Стальные ворота открылись, пропуская нас на общественный уровень. Расплатился с водителем и направился к лифтам. Точка моего назначения всего на этаж выше. Непривычно пустынно сегодня. Обычно в это время тут многолюдн: курсанты направляются в город либо возвращаются обратно, спешат куда-то техники. Сегодня на глаза мне попался лишь патруль. Странно как-то.
Подхожу к двери с табличкой «№ 205». Поправил китель. Вроде, всё в порядке. Не люблю кабинеты в официальных учреждениях, особенно если при какой-нибудь академии — чаще всего мне приходилось бывать именно в них, поэтому нервничаю немного. Отложилось в голове что-то за долгие годы учёбы. Так и вижу: открываешь дверь, а оттуда ректор как выскочит!
Издав нервный смешок, стучу в дверь. Дождавшись разрешения войти, открываю дверь. Замешкавшись на секунду, захожу и закрываю за собой дверь. За столом, отделанным под гранит, сидел полковник Джионидзе. Знакомое лицо — всё, разговор легче пойдёт. Два месяца, пока в госпитале отдыхал, не было возможности поговорить на великом и могучем. Что можно про него сказать? Когда-то был инструктором у пилотов истребителей. Внешне вылитый Сталин, уж историю-то я хорошо помню.
— Товарищ полковник, капитан Соколов прибыл для, — ну, и как мне сформулировать цель? «Прибыл потому, что фиг знает, куда теперь приписан»? — того, чтобы узнать место дальнейшего несения службы.
— Вольно, Соколов. Помню, видел тебя в списках. — а говорит, кстати, почти без акцента. Полковник прочитал что-то на экране монитора и говорит, мол нет здесь капитана Соколова. Соколов есть, а капитана нет. Я аж чуть не сел, где стоял. Всё списали.
— Видать, рано вас выписали. Вам теперь болеть никак нельзя, с вашим-то местом службы.
— Каким местом службы? — что-то я уже ничего не понимаю.
— Вы уверены, что здоровы, майор? — Я аж воздухом поперхнулся.
— Так точно, тащ полковник. — отчеканил, вытянувшись.
— Вольно, вольно. — и улыбается так ехидно. — Тащ майор штурмовых войск.
Ой, что-то плохо мне, и в глазах потемнело. Вот уж счастье привалило. Мне ли не знать, что в пылу боя творится? Желания воевать с ящерицами-переростками нет совсем. Даже звание майора не спасает в случае сражения, пуле-то без разницы. С другой стороны, риск оправдан: на передовой зарплата побольше будет. Ну, и не кинут, я надеюсь, сразу в бой. Пока сработаемся, а там, глядишь, и война закончится. Прям лучше чувствовать себя стал.