Это очень существенная разница. Выводы, которые делаются при предпосылке о естественном разделении труда, сильно отличаются от выводов, которые мы можем сделать при предположении о том, что имеем дело с технологическим разделением труда. И мы это еще увидим.
Теория сравнительных преимуществ основана на простом соображении. Возьмем две экономики, в одной из которых затраты ресурсов (у Рикардо труда и земли, у нас – только труда) на производство различных продуктов больше, чем в другой. Но если есть эти различия в величине затрат, то возникает возможность так перераспределить затраты ресурсов в двух системах, что в результате в системе, состоящей из двух экономик, можно добиться экономии ресурсов.
Это взгляд, так сказать, с высоты птичьего полета. Из этой позиции мы видим возможность экономии, но это ничего не говорит нам о том, будет ли эта возможность реализована.
Дело в том, что, как видно из приведенных нами расчетов, экономия затрат действительно происходит, но только в одной из участвующих во взаимодействии стран. В бедной стране уровень потребления остается неизменным.
Рикардо не просчитал этого до конца, да, наверное, и не мог, поскольку четко не сформулировал предпосылки, в рамках которых он рассматривал проблему.
Итак, для развивающейся страны никаких резонов участвовать в обмене нет. Общее знание, полученное с высоты птичьего полета, что так будет лучше для «глобализованной» экономики, для нее не может служить аргументом [14]. На практике же, как мы видели, результаты участия в обмене многими воспринимаются как зависимость.
Итак, то обстоятельство, что мы решили простенькую арифметическую задачку и получили интересный ответ, с точки зрения экономического анализа крайне не значимо.
Мы должны понять, какие еще условия, выходящие за пределы заданных арифметических параметров, должны выполняться, чтобы потенциальная возможность взаимодействия превратилась в реальность. В конце концов мы ведь видим, что развитые и развивающиеся страны торгуют друг с другом, несмотря на все связанные с этим сложности, и не всегда речь идет о товарах, производство которых опирается на некоторые естественные преимущества.
1. Одно из таких условий было сформулировано в лекции. Мы показали, что условием начала торговли может быть дифференциация доходов населения в развивающейся стране.
Тут необходимо оговориться. На самом деле, эта предпосылка противоречит другим нашим предпосылкам, на которых строится рассмотрение проблемы. Читатель этого сейчас может не понимать (в ходе последующего чтения поймет), но для нас это очевидно. В то же время эта предпосылка вполне адекватна наблюдаемой реальности. Возникшее противоречие мы оценили как нейтральное для понимания общих закономерностей происходящих процессов (и мы старались за эти рамки не выходить). Однако надо иметь в виду, что реальные процессы в рамках этих общих закономерностей гораздо сложнее. Но их описание – отдельная задача, требующая более глубокого развития теории.
Но, как мы видели в лекции, одной только дифференциации доходов недостаточно для того, чтобы экономики начали взаимодействовать. Если две экономики производят один и тот же набор товаров, то ничего не получится. Важно, чтобы более развитая экономика производила товары, которые в бедной экономике не могут быть произведены в принципе (мы специально включили в таблицу производимых товаров автомобиль, который в Стране 2 произвести невозможно). Только наличие таких товаров может послужить импульсом для начала торговли.
Рикардо, наверное, подозревал это, поскольку несколько раз упоминал о выгодах, связанных с разнообразием товаров, которые становятся доступны при осуществлении внешней торговли. Но у него разнообразие является, скорее, следствием естественного разделения труда – это ясно из того, что он распространяет эти выгоды и на развитую страну. Но в его примерах разнообразие товаров не рассматривается, поэтому неясно, в какой мере он понимал значение этого условия.
Кто действительно понимал значение этого условия, так это А.С. Пушкин, оставивший нам классическое и научно точное описание монокультурного взаимодействия двух экономик:
Все, чем для прихоти обильной