Даже для тех, кому убеждения или принципы не позволяют самому закрыть предьявленный жизнью счет — варианты имеются. Ввязаться в неравный бой — где это успешно сделают без твоего участия. Таким образом можно даже остаться на скрижалях истории и человеческой памяти эпическим героем! Только вот одно «но»: если я не возьму это всё на себя, а заберу Ольгу, к примеру, и уйду в камыши… Что станет с ними — с теми, кто мне уже доверился? Рядом с которыми я дерусь, ем и пью сейчас за одним столом? Ну ты, Егорка — прямо Айболит: «что станется с ними, родными, моими зверями больными?» Да никуда ты уже не денешься, нытик. Сам же знаешь! Знаешь же? Ну а чего тогда, сидишь и сопли жуешь? Жалеешь себя, как девочка. Накати и всё пройдет. Чему быть — тому параллельно.
— Всё будет хорошо, Егорушка! Всё у тебя получится, любимый мой. И у всех нас! Я это точно знаю! И ещё — я тебя люблю, мой бог, мой партнер и белый господин! — девочка — экстрасенс, нежно обхватила мою загруженную голову, повернула к себе и впилась своими прохладными губами в мои. А я, кобель потасканный — ещё попки упругие и аккуратные малолетнии похотливым взглядом провожаю. Вот оно — твое, Егорий! Не просохать девку, придурок!
Народ заделикатничал и с удвоенным интересом продолжил слушать очередную байку художника. Который в предвкушении неизбежного покорения докторши, разошелся и был сегодня в ударе и на кураже. Ну. демиурги тебе в помощь, старый!
День шестой. Глава третья
День шестой. Глава третья.
Вот, если без особых подробностей и в общих чертах, так мы и прожили эти два дня новой эпохи. Сегодня же, в день шестой от перекроения мира, воинам и добытчикам племени «Сыны анархии» предстоял большой выход в город.
… Оторвавшись друг от друга, мы с бешеной валькирией одновременно покосились на сиротливо позабытый поднос с уже давно остывшим кофе, и на опережение, почти одновременно, взахлеб протароторили: «Кофе варишь — ты…!» Как ковбои — ганфайтеры, в поединке на скорость стрельбы, без которого не обходится ни один путний дикозападный вестерн.
… Двое посреди залитой солнцем пустынной городской площади между салуном и церковью… ну, вы знаете… Моё кунгфу оказалось лучше, чем её кунгфу и девочка — самурай, как порядочная, поплелась варить кофе ликующему победителю. Ну и заодно себе красивой и немного растрепанной. Ворча, правда что-то: "о тех неотёсанных мужланах, кто мог бы и сам очень даже прекрасно сварить кофе для двоих, проявив джентльменское понимание к тем восхитительным юным леди, кому ещё необходимо, между прочим — привести себя в порядок перед выходом в свет".
— Ты что, ещё и мейкапиться будешь? — искренне удивился я.
— Красота — это оружие похлеще твоего мачете, глупыш! Это страшная сила! Впрочем, зачем и кому я это говорю?
— Так, ты как индеец перед битвой раскраситься собираешься? Тогда, да! Тогда все враги дрогнут и сбегут, побросав полезное имущество.
… Неожиданно звякнул — сработал ментальный страж, оповещая о появившейся в зоне действия локатора цели с «красной», отрицательной репой.
…«Горан: Кто в карауле? Часовой, что наблюдаешь?»
«Долгий: вижу телегу с четырьмя людьми. Женщины и дети. Два мужика сопровождают. Движутся в нашем направлении со стороны пригорода. Далековато пока»
Я перешел на звуковой приват.
— Сейчас подойду, Яныч. Свистни народу — пусть готов будет, если что.
— Понял.
…Всё никак не получается выкроить времени для отработки действий личного состава и гражданских, в похожих на эту и вообще, в различных нестандартных ситуациях.
Оделся, экипировался. Попросил Амазонку принести кофе на крышу.
— … Привет, Яныч! Ну, что тут за дела?
— Подожди, Егор! — напряженный Долгий даже не оторвался от бинокля. Воткнулся в него, как подводник в перископ перед атакой. Даже плечи могучие подобрались.
— Долгий, ты чего там углядел? Вон аж побелел, старый. Чего там — долгожданное второе пришествие? Так они, по-ходу припоздали с этим номером. Самую малость. Долго собирались, а свято место, как известно — пусто не бывает.
— … Егор, там Олежка с Машей и девочками!
— Да ну на!? Дай!
— Точно они! Смотри! — он сунул бинокль мне.
… Мы стояли посреди лысого, ещё не покрытого травой двора обнявшись. Олег, Маша, их дочки, Долгий, Михайловна и я. Михайловна, Маша и девчонки плакали взахлёб. Остальные крепились. Ибо — бруталы, мачо и реально суровые мужчины. Но глаза высоко не поднимали. Ибо — а зачем?
Народ, включая самых мелких, не лез. Стоял в стороне и тихо радовался. За нас и за себя. Ибо прибавление в стае — это всегда к добру. Да ещё такое!
Частично отрыдав, Михайловна утащила женскую часть пополнения, в глубины замка. Отмываться, отъедаться и доплакивать. Мачо и бруталы остались во дворе.
— … Короче, я как прочитал ваш месседж на сарае, а потом и в доме ещё — так прямо, чуть не взлетел. Ну вот, думаю, мля! Теперь-то, не пропадём! Теперь-то прикурим от солнца! Девахи мои устали очень, вымотались на диком нервяке — решил передышку придется давать. Но Машер как взвилась! Ну и двинули сразу к вам, сюда. Ну и Алекса с мамой, заодно с собой зазвали.
… - Ох, ё! Саня, извини! — Коча приглашающе махнул рукой парню нашего возраста, пришедшему с ними, сейчас покуривающему немного в стороне, — Это Александр. Хороший парень и мой почти сосед по даче. Он тоже с нашего товарищества. Ну и по работе нам к тому же пересекаться приходилось. Стоп! Чего я несу? Это отходняк, пацаны. Вы же знать друг-друга должны?
— Виделись, — припомнил я, протягивая руку, — Егор.
— Я помню, — улыбнулся в ответ парень, — Саша, можно Алекс — не принципиально.
А с вами Эрик Янович, мы неплохо знакомы.
— Зови меня "Долгий", сынок. Или — Яныч, — на радостях, с барского плеча, позволил старый инженер.
— Шептун, Сергей, Чера, что вы как не родные — идите сюда, — позвал соплеменников я, — Знакомьтесь: это мой лепший друг детства, Олег, он же Коча. И Александр — тоже наш друг, теперь. А где Ольга?
— Я здесь, командор, — из дома, испуская сияющие флюиды великолепия, богиней утренней зари, явилась этому серому невзрачному миру, Амазонка… С подносом в руках, — Выпейте за встречу, мужчины. Егор и Эрик Янович вас очень ждали, — после чего Коча был одарен отдельной благосклонной улыбкой.
— Это Ольга — моя скво. И, не побоюсь этого слова — партнер.
— Да: «есть женщины в русских селеньях…», — взяв с подноса стаканчик с коньяком, покачал головой мой друг, — ты всегда был сказочно везучим, черт фартовый!
— Завидуйте молча, мужчина, — не без самодовольства хмыкнул я.
Девочка — самурай, включила режим золотца, скромняжки и шестой младшей любимой жены. Стояла себе, опустив глазоньки в землю. Наверное, даже добросовестно пыталась покраснеть от смущения. Довольная, как слон! Уж я-то видел!
Выпили. Задымили.
— Вы, парни, на нас не смотрите. Пейте по потребности. Просто у нас сегодня дела важные в планах, так что мы пока на просушке. Ну а вечером обязательно сядем, поговорим, квакнем с вами — за всё хорошее. Олежа — извини брат, нам правда двигаться надо. Идите, отдыхайте — вам Елена, свет Михайловна, сейчас места для проживания определит, накормит, напоит. Она у нас — зампотылу. Долгий, может останешься — поможешь чем? Соскучился по внучкам же, старый. Мы справимся. Чего там собственно? Просто оглядимся, прикинем буй к носу и домой.
Яныч подумав, кивнул.
— А ты значит, атаманишь?
— Ну, так сложилось.
— Правильно сложилось, Егорка. Кому ж ещё? Значит так командир. Лейтенант Сазонов — представляюсь по случаю прибытия к месту службы. Ну, или как у тебя здесь принято. В общем: разрешите встать в строй? Короче — я с вами, Егор. Матрешек своих, до своих довез, можно и с мужиками подвигаться. Возьмешь с собой по-корифански? Там и поговорим заодно, — и покосившись на головы насаженные на колья, возвышавшиеся над линией забора, добавил, — вам тут, вижу, тоже не скучно было. Есть что рассказать, наверное. Только пожрать, наскоряк, дайте чего — три дня на голом адреналине и желудочном соке. Или сухим пайком, с собой — в дороге закинусь.