Потом, когда начали готовить экспедицию, товарищ Сталин внимательно расспрашивал о каждом участнике, о всех мелочах подготовки. Сталинская забота и внимание вдохновляли и окрыляли нас.
В 1937 И.Д. Папанин возглавил первую дрейфующую станцию «Северный полюс—1» («СП—1»).
В 1938 году я снова встретился с товарищем Сталиным. Решался вопрос о посылке ледокола «Иосиф Сталин» за седовцами. Была поздняя осень. Седовцы находились в высоких широтах. И мы еще раз увидели мудрость и глубокую предусмотрительность товарища Сталина. Давая указание об отправке ледокола, Иосиф Виссарионович добавил, что капитан при первой же угрозе тяжелых льдов должен немедленно вернуться обратно. Так оно и было: ледокол дошел до тяжелых льдов и вернулся. Не будь сталинского указания, корабль пошел бы дальше и наверняка зазимовал бы во льдах.
В 1939–1946 И.Д. Папанин начальник Главсевморпути, одновременно в годы Отечественной войны уполномоченный Государ-ственного Комитета Обороны по перевозкам на Севере. Папанин писал, что часто вспоминает тот день, 15октября 1941 года, когда его неожиданно вызвали в Государственный Комитет Обороны.
И.В. Сталин был за рабочим столом, сбоку от него сидели В.М. Молотов и А.И. Микоян — члены Государственного Комитета Обороны.
— Начальник Главсевморпути Папанин явился по вашему вызову, товарищ Сталин, — отрапортовал я, остановившись посреди кабинета. Я имел тогда звание капитана первого ранга и ходил в военной форме.
— Садитесь.
Я сел в свободное кресло.
— Товарищ Папанин, — сказал председатель ГКО, — хочу сообщить вам о решении: посылаем вас в Архангельск как уполномоченного Государственного Комитета Обороны.
Я вопросительно посмотрел на Сталина.
Он продолжал:
— Архангельский порт имеет сейчас и будет иметь в ближайшем будущем особо важное значение. Это на западе самый близкий к линии фронта свободный морской порт. Мурманск еще ближе, но он всего в 40 километрах от фронта, и вражеская авиация бомбит город регулярно. Мы заключили соглашение с Рузвельтом и Черчиллем. Через Атлантику идут в Архангельск корабли с грузами. Надо организовать их приемку, быструю разгрузку и немедленную отправку грузов на фронт. Это очень важно…
— Нынешнее руководство, — добавил А.И. Микоян, — к сожалению, не справляется со срочной разгрузкой судов. Первый караван — 6 кораблей союзников — разгружали очень долго. Вы организовывали зимние военные перевозки в Белом море в финскую кампанию. Поэтому вспомнили о вас.
— Надеемся на ваш практический опыт и энергию, — сказал в заключение председатель ГКО.
В первое мгновение это предложение сильно озадачило меня. Я спросил:
— А как же Главсевморпуть? Ведь сейчас у нас самое напряженное время, завершается арктическая навигация.
— Назначая вас уполномоченным Комитета Обороны по перевозкам в Белом море, мы не снимаем с вас ответственности за работу в Арктике, — ответили мне. — Сколько у вас заместителей и членов коллегии?
— Шесть, — ответил я.
— Вот и хорошо. Закрепите за каждым участок работы и строго спрашивайте с них, а сами сегодня же поезжайте в Архангельск. Подчиняться будете товарищу Микояну, а в особых случаях можете обращаться непосредственно ко мне.
— Дано распоряжение выделить вам служебный вагон и прицепить его к вечернему поезду, — добавил Анастас Иванович.
— Есть выехать сегодня вечером в Архангельск, — только и сказал я.
Сталин кивком головы дал понять, что разговор закончен. Тут же в приемной мне вручили мандат, подписанный председателем ГКО.
ПАТОН Евгений Оскарович (1870–1953), советский ученый в области мостостроения и сварки.
Академик Академии наук УССР (1929). Герой Социалистического Труда (1943). Лауреат Сталинской премии 1941.
«Когда началась Отечественная война, — писал Е.О. Патон, — мне 71 год, но война касается непосредственно и меня. Что делать? Где сейчас мое место? Ехал в поезде в Нижний Тагил в командировку.
На крупном железнодорожном узле я опустил два письма. Первое в Киев, где моя семья и институт. Второе — человеку, на которого в тот день с особой надеждой и верой смотрели миллионы моих сограждан. Я писал ему:
«В мои годы я уже вряд ли могу быть полезным на фронте. Но у меня есть знания и опыт, и я прошу Вас, дорогой Иосиф Виссарионович, используйте меня как специалиста там, где Вы найдете возможным и нужным. Родина в опасности, и я хочу свои последние силы отдать ее защите».